На отшибе
Шрифт:
– Не хочу. Противный. Она вечно, как поросёнку варит, – фыркнул отец.
– Нормально варит, – возразила Эгина, – Я же ем.
– Значит, ты – поросюха, – скривил улыбочку папаша.
– Ну, спасибо. Поросюха, между прочим, дочь свинтуса, – тоже съязвила Эгина. Папаня усмехнулся, он любил подобные «шуточки» и старался говорить их дочке каждый день. Эгина сидела за столом и не уходила.
– Чего сидишь, ничем не занимаешься? Телевизор бы что ли посмотрела.
– Там ничего интересного не идёт, – отказалась эринианка. Показывало всего два канала, и один из них с рябью.
–
Эгина любила рисовать, а папа любил насмехаться над рисунками.
– Не до рисования мне, слабость.
Папаша наскоро проглотил ужин и ушёл к телевизору, Эгина удалилась в свою комнату. Минут через пять, она услышала, как он вернулся на кухню и включил воду, и газ. Ещё через пять минут папаша заглянул к дочке и позвал её пить чай: «Я чайник согрел». Эгине пришлось зайти на кухню: «Ты же вроде бы собирался телевизор смотреть».
– Там пока не интересно. Наливай, – себе кружку чая злоумышленник уже приготовил.
– Я лучше лимонада попью, – дочка достала из холодильника закупоренную бутылку, купленную днём.
– Ведь заболит желудок, как от сока тогда, – папа хотел бы, чтоб она глотнула воды из чайника.
– Не должен, он слабо-газированный, – Эгина сняла пробку консервным ножом и налила немного лимонада в кружку.
– Ну, смотри. Я предупреждал, – папаша одним махом проглотил чай и ушёл, недовольный результатом. Эринианка посидела немного и, не сделав ни глотка, тихо вылила лимонад в раковину. Она опасалась, что отрава может быть на стенках кружки. Сполоснув и протерев кружку, Эгина унесла её и бутылку в свою комнату. Папе не сиделось спокойно у экрана. Вскоре он заглянул к ней и спросил: «А мамка почему чай не пьёт?» Мамка сидела тут же.
– Она желудок минеральной водой лечит, – ответила за родительницу дочка. Физиономия папаши исчезла за дверью. Вскоре пришёл дядька, и папаня переключил всё внимание на него. Эгине можно было немного расслабиться.
В этот вечер папаша заглядывал к ней чаще, чем обычно, придумывая идиотские поводы, а-то и без них, желая застать её за сборами. Эгине нельзя было запереться или попросить его не вваливаться, он ответил был: «Опять какие-то секреты от меня!» Даже если бы дочка всё-таки заперла дверь под каким-либо предлогом, папаша не дал бы долго сидеть закрывшись – стал бы стучать, звать за чем-нибудь и задавать вопросы. Поэтому Эгине нужно было ждать до позднего вечера.
Именно так она и сделала. Однако, когда свет остался гореть только в её комнате, она раздумала лезть в тумбочку и складывать все документы в одну папку. Завтра у неё было всего четыре часа на сборы и два – на дорогу до автовокзала, считая от того момента, как папаша и дядька с тёткой уйдут из дома, то есть около восьми утра. Это обстоятельство очень давило и волновало. Эринианке казалось, что она не успеет сложить вещи. Эгина всегда собиралась за несколько дней до поездки.
Сняв футболку со спортивными штанами, она в задумчивости присела на диван. Вдруг дверь распахнулась и в комнату заглянула наморщенная прищуренная рожа и пристально посмотрела внутрь: «Чего не спишь?» – обычно папаша не вставал до утра.
– А ты чего? – задала встречный вопрос дочка.
– Что ты для желудка пьёшь? Дай мне одну таблетку, – на ходу сочинил заглянувший. Эгина достала лекарство из коробки, служившей аптечкой, и подала ему. Проглотив таблетку, не запивая, папаша удалился. Эгина погасила свет и, посидев в темноте, на диване, ещё некоторое время, легла спать. Как она и ожидала, ей не заспалось. Так случалось чуть ли ни каждый раз, как ей предстояла важная поездка. Под утро Эгине всё же удалось подремать пару часов.
Она проснулась от грохота на кухне – это завтракала тётя. Тётя требовала размешивать чай, не прикасаясь ложкой к стенкам кружки, потому что звон действовал ей на нервы, а сама любила побряцать крышками кастрюль. На просьбы не греметь, тётя во весь голос отвечала: «Да как?! Я и так аккуратно! Я – не свинья!» Она часто вспоминала свинью, и при этом, после неё на кухне оставалось полно крошек и луж.
Тётя уходила из дома позднее всех. Эгина села, но выходить не спешила. Пульс ускорился, но несильно. Тошноты не было. Дождавшись, пока тётка умчится, Эгина натянула спортивки и футболку, и вышла из комнаты. Наскоро почистив зубы, эринианка сварила себе перекус – пару хорошенько сполоснутых сосисок.
– Чай пить будешь? – появилась мама.
– Нет, некогда, да и ехать долго придётся, без остановок. Я пойду вещи собирать. Ты сама-то уже пила, что ли? Воду где брала?
– Из-под крана.
– Скорее тоже собирайся, – дочка сделала несколько спешных шагов к комнате и остановилась, – А они не вернуться ни с того, ни с сего? – волновалась она.
– Нет, – мамка была спокойна.
– Поставь ковшик воды. С собой немного возьмём, – Эгина заскочила в комнату, наскоро переодела спортивки на брюки и принялась за сборы. Эгина терялась, не зная, что лучше взять с собой. Всё казалось нужным, но она знала точно, что в первую очередь нужно собрать документы, причём все. Эгина решила взять даже анализ крови и результаты УЗИ. Блокноты она тоже прихватила. Сложив их в один большой пакет и выглянув в общую комнату, Эгина увидела, что мама перекладывает их одежду из шкафа в две дорожные сумки.
– А тёплые вещи? – дочке казалось, что всё необходимое не поместится. Летние дни порой выдавались довольно холодными.
– Я положила нам по свитеру и брюки тёплые.
– А сменные?
– Одних хватит, холодных дней немного бывает.
Эгина отдала документы мамке: «Паспорта – в прихожей, у зеркала», – предупредила она, принесла свои спортивные штаны и молча сунула их в свою сумку. Принесла она и домашний кардиган на прохладный день, и зубную щётку: «Тапки свои возьмём?»
– Свои.
Эгина сбегала до кладовки за целлофановыми пакетами. Несколько штук она запихала в карман брюк на случай, если затошнит в автобусе: «Аптечку возьмём?» В доме у каждого имелась своя аптечка, кроме дяди, которому лекарства не нужны были, поэтому, увези Эгина свою, никто без медикаментов не остался бы.
– Неси, – велела мамка. Дочка торопливо убежала в комнату, оставив ей свои тапки. Она достала из коробки несколько таблеток и запила их остатками лимонада. Ещё несколько Эгина отложила в дорогу.