На отшибе
Шрифт:
– Отравления проходят, ничего страшного, – оправдывал выбранные родственниками средства папа и говорил Эгине, – Вам в деревню ехать надо, природой лечиться. Совсем хилые в городе стали. На какое число вам билеты взять?
Эгина уезжать отказывалась и он психовал. Подобное поведение было не в новой, и эринианка стояла на своём.
Когда ей полегчало, тётя с улыбкой сказала: «Надо в деревню ехать, а-то совсем ведь здоровье потеряете. Мама вон из-за тебя расстраивается и, смотри, как плохо ест. Ради неё бы хоть переехала». У мамы действительно появились проблемы с желудком и довольно ощутимые. От любой пищи он начинал болеть, и она не
Однажды появились настолько сильные рези, что подскочили давление и пульс. Это показалось Эгине весьма подозрительным. Она вспомнила, как однажды, несколько лет назад, тётя сказала: «Здесь у каждого своя кружка, легко можно любого отравить». Разговор тогда шёл о детективах, которые любила читать и смотреть тётя. Похоже, они превратились в инструкцию для неё.
Спустя дней десять у Эгины снова случилось отравление.
– Как можно отравиться два раза за десять дней? – думала она. Эринианка знала, что отравления у людей бываю довольно редко. Некоторые её сверстники вообще ни разу не отравлялись и понятия не имели, что при этом происходит. Мама всё списала на залежавшиеся в холодильнике яйца.
– Но они же отварные были, – возразила было дочка, но мамка быстро убедила её в своей правоте, сказав «Ну, так и что же? Сколько им дней-то уже? Вместе с токсинами и сварились». Эгина посомневалась, но недолго, другого-то объяснения не нашлось. Придя через пару дней в норму, она встретила на улице мамину подругу, и та заставила её сомневаться снова.
– У меня яйца месяц в холодильнике лежали. Я их отварила, съела, и ничего. Они словно резиновые стали, еле жевались, но выбросить жалко было, – рассказала знакомая. Эгина поделилась с мамкой мыслями о том, что родня им что-то подсыпать может. Та восприняла её слова, как полный абсурд: «Они нас просто пугают. Мы ж все тут нормальные люди. Свои так не поступят».
Эгина вспомнила, как однажды, давно, она сидела на диване в общей комнате без дела и просто наблюдала за происходящим вокруг. Эринианка уже не помнила, сколько лет ей тогда было, но в то время она ходила в начальные классы школы. Мамка что-то готовила на кухне, а дядька с тёткой оживлённо сновали по квартире и болтали с ней. Они частенько питались за мамкин счёт, это тем ни менее не мешало тётке закатывать скандалы и в чём-либо обвинять её. Скандалы в свою очередь никому не мешали создавать видимость дружного семейства.
Эгина смотрела на окружающих и думала: «Сейчас все делают вид, что они такие дружные, а когда-нибудь начнут делить квартиру и переругаются. Просто им пока это не нужно», – тётка доучивалась в институте, а дядька только окончил школу. Мама так привыкла к статусу «Дружная родня», что теперь убедить её в злонамереньи квартирантов оказалось практически невозможно. Требовались хоть какие-то подтверждения. У Эгины их не было, и она начала думать, что стала слишком подозрительной.
Но вот пришёл и третий приступ тошноты – Эгина ни с того, ни с сего не смогла есть. Встала утром, позавтракала, и её вырвало. И ладно бы вырвало и отпустило, да только тошнота не проходила.
– Да что ж со мной такое? – всерьёз обеспокоилась Эгина. В доме находился папа. Он взнервировался и велел звонить на скорую. Сколько Эгина себя помнила, папаша всегда раздражался, когда она болела. Она не мешала ему, молча лежала на кровати, но он всё равно каждый раз фыркал.
– Самовнушением занимаетесь! – повторял он свою коронную фразу каждый раз.
– Мне действительно плохо, – отвечала Эгина, хотя и понимала, что это не изменит отношения к ней.
– Тогда бы хоть притворилась, что всё хорошо, – её болезненный вид, видите ли, портил папе настроение. И эринианка нередко не подавала вида, что у неё что-то не так, чтобы не слушать его недовольных высказываний. Но в этот раз с ней происходило что-то действительно серьёзное, и она не промолчала. На самом деле папе было ненужно, чтобы она куда-то звонила, его фраза означала, что он не хочет, чтобы ему докучали жалобами на здоровье. Мол, плохо, так вызывай врача, мне не плачься.
Папаша собирался морально повоздействовать на дочу и сподвигнуть её на поездку в Герберу, и поэтому добавил: «Я за пивом пошёл. Пока хожу, чтобы позвонила. Если не позвонишь, значит не так уж и плохо. Притворяешься, чтобы мамка вокруг тебя поскакала. Я тебе этого не позволю». У него с её дядькой и тёткой возник простой план: выписаться-то они её с мамкой вряд ли заставят, а вот продержать в деревне полгода вполне, а значит можно будет выписать их без согласия.
К его удивлению, Эгина позвонила-таки на скорую. Там ей сказали: «У вас, скорее всего, холецистит. Жирное сегодня ели?»
– Только пару кружков копчёной колбасы с чаем, – эринианке казалось, что этого слишком мало для того, чтобы мог случиться приступ. На скорой же считали иначе: «Этого вполне достаточно. Не ешьте ничего сутки и тошнота пройдёт».
– Но почему холецистит возник так внезапно?
– Почему же внезапно? На физкультуре в боку кололо?
– Да.
– Вот, первый признак. Он у вас со школы.
– Понятно… Спасибо, – Эгина озадаченно опустила трубку. У половины одноклассников в боку кололо, но все до сих пор были здоровы. Папа, вернувшись, снова заговорил о Гербере. Ему это практически ничего не дало. Дочка ответила, что Гербера от холецистита не поможет, да и врачей в ней нет, а от местного фельдшера проку мало будет. Папаша, увлёкшись бутылкой, на время отступился. Эгина, пока что, не стала ничего предпринимать.
На следующий день тошнота прошла, но беспокойство осталось. Эринианка ждала очередного приступа. Тот наступил раньше, чем предполагалось и выглядел несколько иначе. Эгина выпила яблочного сока, и помимо тошноты у неё появились рези в желудке. Мама не связывала этот случай с предыдущими из-за разницы в симптомах: «Это не то же самое. Сок слишком кислый, вот желудок и раздражился. У меня так же».
Эгина позвонила тёте в Герберу, узнать её мнение, но лучше бы не делала этого. Вместо совета или полезной информации, она услышала нотации: «Ещё одна! – взвыла тётя, – Соседка тоже один сок пила и в больницу попала! На диете сидела».
Послушав молча несколько минут гневные высказывания, Эгина сдержанно попрощалась и положила трубку. Тётя разбиралась в медицине и нередко подсказывала что-либо, но если была не в настроении или уставшей, отмахивалась, говоря «Я – не рентген». Подобное она могла ответить и в хорошем настроении, когда звонок мешал веселью. Эгине стало неприятно и тревожно, она поняла, что разобраться в проблемах со здоровьем ей никто не поможет.
На бесплатных приёмах в поликлиниках помогали, кому повезёт, а кому не повезёт, могли и навредить. Платные клиники только начали появляться в Эриниане. Лечили в них получше, при чём, похоже, что те же самые врачи. Эгина решила ещё некоторое время понаблюдать за своим состоянием прежде, чем записываться на приём.