На пересдачу, Кэсси Рок!
Шрифт:
— Не может быть! — с сарказмом воскликнул Гроув.
— И у него на вас зуб.
Вспомнилась широкая щербина между зубов, посвистывание, пристальный взгляд — и я поежилась, как будто вновь очутилась в лекарне. Вот парадокс: в приемной доктора уютно, как у бабули, а все равно мороз по коже. Да еще этот коридор, который вытягивался и словно пытался меня удержать. Что-то там явно не то…
— Это он осматривал ваше тело. Он сказал про несчастный случай. Мог и соврать.
— Да я его даже не знаю, — Гроув нахмурил темные
— А вот ваши студенты проторили к нему дорожку. Поток контуженых на боевке не оскудевает. В общем, версия такая: вы калечите бедных детей, и доктор, которого вы отвлекаете от вязания и вина…
— Он тебе и выпить предлагал?
— …решил извести вас как заразу. Хотя… — я задумалась и щелкнула пальцами. — Есть еще одна версия. Доктор сказал, что нельзя оставлять тело в месте силы. Это может запустить нежелательный ритуал. Но что, если ритуал был очень даже желательным, и вас принесли в жертву?
Идея была новой, и ее предстояло обдумать.
Глубоко вздохнув, Гроув потер ладонями лицо и уставился на меня.
— Ладно, — сказал он.
— Ладно? — переспросила я.
— Я попытаюсь поверить в твои россказни с колесом, если ты объяснишь, как тебе удалось уломать мытаря — душу, охраняющую артефакт.
Я облизнула губы, не сводя взгляда с Гроува. Да лучше я себе язык откушу!
— Это личное, — ответила я наконец.
— Так я и думал, — кивнул он и поднялся.
— Но вы можете убедиться сами! — воскликнула я. — Мастер Шу в оранжевом… Хромуля…
Гроув небрежно пододвинул ко мне учебник с боевыми плетениями.
— Мой тебе совет, Кэсси: выбери другой факультет.
— А вы держитесь подальше от старого кладбища, — фыркнула я.
Гроув задержался, а потом вдруг развернулся и плавным движением перегнулся через стол.
— Ты меня видела? — тихо спросил он.
От него пахло кофе и еще чем-то острым. Глаза, голубые как лед по весне, были так близко. И губы… Мурашки волной рванули по телу, и теперь дело было вовсе не в ознобе.
— Я и сейчас вас вижу, — недоумевающе прошептала в ответ.
Гроув молчал, испытующе глядя мне в глаза, но после выпрямился и ушел.
— О, мастер Шу, — донеслось до меня. — Чудесно выглядите. Вам так идет синий.
Ну, понятно. Если Гроув, отвешивая комплимент, еще и улыбнулся, то мастер Шу будет носить синий до конца своих дней. Было в нем какое-то хищное обаяние, несмотря на то, что он, несомненно, козел.
Я взяла учебник и погрузилась в плетения Кулькаса, но мой взгляд то и дело возвращался к красному крестику на карте.
Что мы имеем? Жертву, подозреваемого и место и время преступления.
Но если доктор на самом деле убийца, то не зря ли я к нему заявилась? Да еще и с вопросами про трупы. Вдруг я уже изменила будущее, и теперь доктор Шменге будет охотиться за мной?
Иногда я недоумевала — как так получилось, что в резонанс с моей энергией вошла
Задержавшись на широком крыльце академии, Чес прислонился к одной из колонн и выслушал торжественную речь ректора об открытии яблочной ярмарки, которая начинала череду праздников. Пара недель каникул, возможность съездить домой и повидать родных — а потом, в день мертвых, в академии жизни и смерти начинался новый семестр.
Ректор академии, бессменный Альберт Форест, фонтанировал добродушием и энтузиазмом, а его костюм, расшитый золотом, и напомаженные усы навевали ассоциации с цирковым представлением. Перед академией собралась толпа студентов, и Чес в который раз подумал, что лучше бы вместо преподавания он засунул голову в пасть тигру — это куда безопаснее и приятнее. Однако выбирать ему не приходилось.
— Да будет праздник! — возвестил ректор, театрально воздев руки, и окончание его речи встретили бурными аплодисментами. Лишь бы не учиться.
Чес отклеился от колонны и подошел к нему.
— А, Честер Гроув! — обрадовался Альберт. — Ты-то мне и нужен. Сегодня вечером яблочный бал, я записал тебя добровольцем следить за порядком.
— Я не особо горю желанием…
Ректор пригрозил ему пухлым пальцем, а затем фамильярно поправил галстук-бабочку у Чеса на шее.
— Культурные мероприятия — часть нашей работы, — напомнил Альберт. — Студенты академии жизни и смерти должны развиваться гармонично. А наша обязанность — помогать что есть сил. К тому же, если там будет драка — а она, разумеется, будет — то кто разнимет молодых агрессивных магов, как не наш лучший боевик?
Вздохнув, Честер кивнул. Дрессировать обезьян — и то проще, чем справляться с оравой дурных парней, каждый из которых мнит себя альфа-самцом.
— К слову о драках, — сказал он. — На моих тренировках не обходится без травм. Возможно, прежний преподаватель обращался со студентами мягче?
— Но и результаты были не такими впечатляющими, — заметил Альберт.
— А что наш местный доктор? Справляется?
Чес чувствовал себя полным дураком, заводя этот разговор, но Кэсси казалась такой искренней в своих переживаниях. Карту вытащила, тыкала в крестик. И место, которое она показывала, он знал.
— Можешь не волноваться на счет доктора Шменге, — успокоил его ректор. — Он — прекрасный специалист. Я бы сказал — уникальный!
— Небось, злится, что я завалил его работой? — предположил Чес.
— Отнюдь, — взмахнул обеими руками Альберт. — Работа — топливо души. Сам знаешь, наши студенты — народ живучий, энергичный. Доктор даже жаловался, что сидит без дела. Вязать начал, бедняга. Так что продолжай, — он хлопнул Чеса по плечу, — тренируй их безжалостно!
Альбер развернулся к двери в академию, но Чес шагнул вперед.