На плечах добра и зла
Шрифт:
* * *
Иштар рассматривала список участников тренинга. Сегодняшнее занятие утомило ее, но и принесло удовлетворение. Иштар прагматично считала, что онлайн-курсы — источник не только денег, но и энергии. К тому же, самые талантливые студентки становились хорошими агентами. «Или плохими», — усмехнулась про себя Иштар. — «Как посмотреть». А еще у нее не было предубеждений при подборе персонала — сгодятся и нечисть, и люди, зависит от задач.
Лучше всего шли курсы по женской магии — бесперебойный источник соблазнительниц любого возраста и внешности. Пусть ведьмы считают, что есть каноны красоты, Иштар знала — искушение может выглядеть по-разному.
Для мужчин калибром покрупнее, устроенных более сложно, требовалась психология. Студентки, освоившие вторую ступень, умели различать, когда нужно быть невинной, но жаждущей любви, когда глуповатой, но открытой для просвещения, когда строптивой, привлекающей завоевателей, а когда просто предложить борща. По мнению Иштар, феминизм был творением неудачниц. Оправданием собственной беспомощности и лени.
Сейчас у нее была способная помощница, наполовину человек, наполовину богиня. Раньше таких называли героями. Или героинями. Ишкуина умела смотреть, слушать и готова была при необходимости очаровать менеджера среднего звена. Она не претендовала на формальную власть, довольствуясь властью над мужскими душами. Удобно. Иштар намеревалась использовать девушку в самом скором времени.
А еще была человеческая девушка Евгения, простенькая, но очень мотивированная и цепкая. Их цели совпадали — талантливые мужчины-исполнители, желающие повысить свой доход, нужны всегда. Теоретическую часть девушка освоила быстро, теперь ей надо попрактиковаться в области психологии, и можно действовать.
* * *
Старуха стояла на пороге и смотрела в сторону леса. Избушка за ее спиной выглядела такой же древней, как и ее хозяйка. Сюда старались не ходить, благо, изба стояла далеко от деревни, практически в лесу. Марена не боялась дурацких слухов и отправилась прямо сюда, помахивая корзинкой. Решила, что земляники тут больше будет, а к избушке можно и не подходить. И правда: ягодка за ягодкой— и вот уже корзинка наполовину полна.
Девушка подняла голову и удивилась: ягоды привели ее к самому порогу ведьмы. Та смотрела на Марену и, кажется, не мигала. Ей было лет сто или двести, худая сгорбленная спина, черная одежда, палка в руке. «А ну как огреет», — мелькнуло в голове у Мары. Но старуха не собиралась ни наказывать, ни прогонять, она просто смотрела. Девушка стояла, не зная, уйти или остаться. Тут старуха сама решила начать разговор:
— Ты Марена?
Девушка кивнула.
— Лес любишь?
— Люблю, — нерешительно ответила Мара.
— И я люблю, — неожиданно улыбнулась старуха. — Ты заходи, чего стоишь?
Марена подошла к порогу и остановилась.
— Тебе, небось, говорили, что я — ведьма? Что сюда ни ногой?
— Говорили, — призналась Мара.
— Так ты ж сама себе на уме. Или не пойдешь? — старуха хитро прищурилась.
Марена вскинула голову и прошла в избу. Тут было темновато, грязные окошки толком не пропускали свет. В углах жили тени, с потолка свешивались пучки трав. Девушка поставила корзину и втянула носом воздух. Пахло не затхлостью, не гнилью, как ждала почему-то Марена, пахло душисто — лесом, полем.
— Видишь, не страшно тут, — сказала ведьма, поведя рукой. — Травки в лесу собираю. В деревню не заглядываю, нет там ничего интересного. Да и людей пугать…
Мара повернулась к старухе:
— И что, никто к вам не ходит?
Старуха улыбнулась:
— Как захворают — заходят. А чайку попить — это нет.
— И не скучно вам тут одной?
— Я привычная, — пожала плечами старуха. — А что, дружбу свою предлагаешь?
Мара с сомнением покачала головой, и ведьма рассмеялась.
— Да не бойся, неволить не буду. Только помни, если вдруг прижмет: ты тоже можешь ведьмой стать. Сила в тебе есть. Поймешь — тогда и приходи. А теперь пора тебе…
Марена подхватила корзинку, выскочила из дома и пошла к деревне, не оглядываясь и чувствуя взгляд в спину. Взгляд был тяжелый, но какой-то теплый, и Мара совершенно не боялась.
* * *
Женщина, согласно древнерусским летописям, чаще всего обращалась к волхвованию («вещьству») в трех случаях. Во-первых, для избавления от плода или благополучного разрешения от бремени («Boдa — cecтpицa, пoмoги дитяткe нa cвeт poдитьcя»). Во-вторых, для поправки здоровья («С гуся вода, с тебя худоба»). И в-третьих, часто практиковалась любовная магия («Мывшиси молоком и медом, давала пити, милости деля»). В последнем случае, используя зелья и наговоры, ведьма вызывала любовь, а точнее — страсть, зависимость.
И. Е. Кошмарский. «Ведьмачество в средней полосе России», 1820.
* * *
— Все эти травки, зелья, заклинания — мишура. Интересно только поначалу, — поучала Зоя.
— А у нас есть сверхзадача? Вы не говорили.
— Мы дарим людям добро, красоту и любовь, — буднично ответила ведьма и уточнила: — Я про добро, Яя, как ты понимаешь, про красоту. Но мы вообще разносторонние, я тебе говорила.
— Значит, я — про любовь? Несмотря на имя? — улыбнулась я и сразу засомневалась.
— Ну да, — кивнула Зоя. — Кстати, имя-то у тебя теперь другое, Аи.
Я как-то не была уверена, что потяну. Осилю. Справлюсь.
— Не бери в голову, все само получится, — Зоя мечтательно протянула: — Раньше нас много было… и посильнее, чем сейчас.
— Что же изменилось?
— Наступило полное христианство, — сурово ответила ведьма.
— Раньше были другие боги?
Зоя кивнула.
— Ну, да. И можешь не спрашивать — мы им были нужны. Для разного. Ты вот зелья быстро осваиваешь и будешь за любовь отвечать, а кто-то по стихийным бедствиям специализируется. Погодные практики, все такое…
— Вы шутите?
— Нет, почему. Засуху там устроить, неурожай, тучи заговорить.
Что ж, поскольку лечебные практики мне давались легко, я все-таки решила освоить любовные. Говорят, большинство психологов выбирает профессию, чтобы помочь себе. А если себе не помогу, буду своим даром деньги зарабатывать. Почему нет? Есть ведьмы фальшивые, а я буду — настоящая.
— Завтра отдыхай, мы с Яей в деревню съездим.
Ладно. Мне будет о чем подумать.
* * *
Саша сказал: «Все. Идем в храм. На Пасху». Аня посмотрела на него с сомнением. Раньше бойфренд религиозностью не отличался. Вроде бы. Последнее время она поняла, что совсем его не знала. Все эти мелкие придирки, надуманные обиды. Он же был таким веселым! А сейчас? Он прекрасно готовил, но очень любил уксус и лил его везде, буквально, а у нее каждый раз протестовал желудок. Когда она попросила хотя бы в ее тарелку уксус не добавлять, Саша не разговаривал с ней целую неделю. А его манера ходить по дому в огромных семейных трусах? Аня не сразу поняла, что внезапные трусы в их холодной съёмной квартире означали прелюдию. «Бревно ты, Анна!», — кричал он и уходил в спальню, хлопнув дверью.