На полголовы впереди
Шрифт:
Я взял листок и увидел, что на нем написано в столбик:
Тепловоз Генератор/котельная Багажный вагон
Вагон для лошадей
Спальный вагон (конюхи)
Салон-ресторан, двухэтажный (конюхи)
Спальный вагон (болельщики)
Спальный вагон (-" – )
Спальный вагон (-" – )
Сидячий вагон (-" – )
Вагон-ресторан (-" – )
Спальный вагон (владельцы) – 26
Спальный вагон (-" – ) – 24
Спальный вагон (-" – ) – 16
Специальный
Салон-вагон, двухэтажный (-" – ) – 8
Собственный вагон (-" – ) – 4
Всего – 78
(В число владельцев включены актеры, служащие "Мерри и компании" и "Ви-Ай-Эй", повара и обслуживающая бригада размещены в первом спальном вагоне.)
– А у вас есть план, кто где будет спать? – спросил я.
Вместо ответа она снова пошарила в той же куче бумаг и протянула мне два листка, сколотых скрепкой. Прежде всего я, естественно, поискал собственную фамилию. И нашел ее.
Купе, которое она мне отвела, находилось рядом с купе Филмера.
Глава 5
Я пешком вернулся в свой отель и в два часа по местному времени позвонил в Англию, рассчитав, что семь часов вечера в пятницу, вероятно, вполне подходящее время, чтобы застать генерала Коша в его ньюмаркетском доме, где он должен отдыхать после трудовой недели в Лондоне. Мне повезло, что я его застал, сказал он, и у него есть для меня новость.
– Помните того посыльного от Хорфица, который передал портфель Филмеру в Ноттингеме? – спросил он.
– Конечно, помню.
– Джон Миллингтон опознал его по вашей фотографии. Это сын Айвора Хорфица – Джейсон. Говорят, не слишком умен. И мало на что годен, разве что быть на посылках. Передавать портфели – это как раз для него.
– Да и тут он оплошал, если судить по поведению отца.
– Ну, так или иначе, вот кто он такой, хоть нам от этого пользы и немного. Джон Миллингтон разослал фотографии всем инспекторам на ипподромах, чтобы, как только его увидят, сообщили нам. Если Хорфиц намерен регулярно использовать сына на скачках как посыльного, мы дадим ему знать, что не спускаем с него глаз.
– Ему бы лучше было найти кого-нибудь другого.
– Это нам совершенно ни к чему. – Он сделал небольшую паузу и потом спросил:
– А как у вас там дела?
– Филмера я еще не видел. Судя по спискам, которые мне показали в туристической фирме, сегодня он ночует в том же отеле, что и большинство владельцев. Вероятно, будет присутствовать на завтрашнем парадном обеде Жокейского клуба на ипподроме "Вудбайн". Я буду на скачках, но на обед скорее всего не пойду. Стану за ним присматривать насколько смогу. – Я рассказал ему про мать Билла Бодлера и сказал:
– Если захотите связаться напрямик со мной, когда поезд будет в пути, сообщите ей, она передаст мне, и я позвоню вам или Джону Миллингтону,
– Не слишком это надежно, – проворчал он, повторив номер телефона, который я ему продиктовал.
– Она тяжело больна, – добавил я и рассмеялся про себя, услышав, как он пробормотал что-то нечленораздельное.
Потом он сказал:
– Тор, это немыслимо.
– Ну, не знаю. В конце концов, все-таки постоянная линия связи. Было бы хуже, если бы ее не было. И Билл Бодлер сам это предложил. Ему виднее, годится она для этого или нет.
– Ну ладно. Все же лучше, чем ничего. – Правда, он произнес это без большой уверенности, и я мог его понять. Человеку, который командовал бригадой, трудно смириться с мыслью, что у полевого телефона будет дежурить прикованная к постели старушка. – В воскресенье я буду здесь, дома. Позвоните мне, пожалуйста, перед посадкой в поезд – вдруг в последнюю минуту у вас или у меня появится какая-нибудь информация.
– Обязательно.
– А вообще у вас подозрительно довольный голос, – сказал он с оттенком неодобрения.
– А... Ну, видите ли... Похоже, что путешествие будет приятным.
– Вы не для этого едете.
– Если так, буду делать все, чтобы не получить ни малейшего удовольствия.
– Имейте в виду – невыполнение приказа карается расстрелом, – хладнокровно сказал он и тут же положил трубку.
Я тоже положил трубку, хотя и без особой поспешности, и телефон немедленно зазвонил.
– Это Билл Бодлер, – произнес знакомый низкий бас. – Значит, добрались до Торонто нормально?
– Да, спасибо.
– Я получил информацию, о которой вы просили, – про лошадь по кличке Лорентайдский Ледник. Про то, почему его владелица продала долю.
– А, хорошо.
– Не уверен, совсем не уверен. На самом деле ничего хорошего. Как выяснилось, Филмер побывал здесь, в Канаде, в конце прошлой недели и осведомлялся у нескольких владельцев, чьи лошади будут участвовать в поездке, не хотят ли они продать ему долю. Сегодня утром один из них упомянул об этом в разговоре со мной, а теперь я переговорил и с остальными. Все говорят, что он предлагал хорошую цену за половинную долю. Или за треть. По-видимому, за сколько угодно, лишь бы хоть как-то зацепиться. Похоже, что он методически шел по всему списку, пока не добрался до Даффодил Квентин.
– До кого?
– До владелицы Лорентайдского Ледника.
– А отчего это плохая новость? – спросил я, не понимая, почему у него в голосе звучит такое разочарование.
– Вы с ней познакомитесь. Сами увидите, – загадочно ответил он.
– А вы сказать не можете?
Он шумно вздохнул:
– Ее муж, Хэл Квентин, был большим энтузиастом канадского скакового спорта, но год назад он умер и оставил своих лошадей жене. С тех пор три из них погибли от несчастных случаев, а миссис Квентин получила за них страховку.