На полголовы впереди
Шрифт:
Он как будто удивился:
– Ну, я думаю, всему руководству известно, что мы отправляем своего человека. Они точно не знают, кого. Во всяком случае, не знают фамилии. Пока не знают. До тех пор, пока я не встречусь с вами и не дам своего согласия. А как вы выглядите, они не знают и не будут знать.
– А не могли бы вы не сообщать им моего имени?
Это его удивило и отчасти даже обидело.
– Но у нас в Жокейском клубе сидят разумные люди. И осторожные.
– Но ведь случаются утечки информации, – сказал я.
Он задумчиво посмотрел на меня, позвякивая кубиками льда в своем
– Вы это серьезно? – спросил он.
– Вполне.
Он нахмурился:
– Боюсь, что кое-кому я уже назвал вашу фамилию. Но я настоятельно попрошу их ее не разглашать.
"Пожалуй, больше уже ничего не поделаешь – поздно, – подумал я. – Может быть, я слишком много думаю о том, как сохранить все в тайне? И все же..."
– Я бы не хотел звонить прямо в Жокейский клуб, – сказал я. – Нельзя ли оставлять для вас сообщения где-нибудь в таком месте, где получать их будете только вы? Например, у вас дома?
Его лицо расплылось в почти мальчишеской улыбке.
– У меня три дочери-подростка и жена, у которой свои дела. Наш телефон практически всегда занят. – Он немного подумал, а потом написал в блокноте номер телефона, вырвал листок и протянул мне.
– Звоните сюда, – сказал он. – Это телефон моей матери. Она всегда дома. Она больна и почти все время в постели. Но голова у нее не затронута.
Соображает прекрасно. А поскольку она больна, то, когда она звонит мне на работу, ее тут же соединяют или сообщают, где меня найти. Если вы передадите свое сообщение ей, оно дойдет непосредственно до меня с минимальной задержкой. Так годится?
– Да, прекрасно, – ответил я, решив оставить свои сомнения при себе.
Мне пришло в голову, что даже почтовые голуби и то были бы надежнее.
– Что-нибудь еще? – спросил он. – Да. Как вы думаете, не можете ли вы спросить у владельца Лорентайдского Ледника, почему он продал долю в своей лошади Филмеру?
– Это она, а не он. Спрошу. – Казалось, у него были на этот счет какие-то колебания, но он не стал объяснять, в чем они состоят. – Это все?
– А мой билет?
– Ах, да. Вы его получите в туристической фирме "Мерри и компания".
Они там все еще разбираются, где кого разместить, – из-за того, что мы включили в список вас. Им-то, конечно, придется сообщить вашу фамилию, но пока мы сказали только, что нам абсолютно необходим еще один билет, и мы должны его получить, даже если они считают, что это невозможно. Ваш билет они доставят на вокзал Юнион в Торонто в воскресенье утром, и там вы его заберете. В это время будут получать свои билеты все владельцы.
– Хорошо.
Он встал.
– Ну, что ж... Bon voyage * , – сказал он и после короткой паузы добавил:
Счастливого пути (фр.)
– Может быть, он ничего и не выкинет.
– Будем надеяться.
Бодлер кивнул, пожал мне руку, залпом допил остатки водки и оставил меня наедине с собственными мыслями.
Первая из них состояла в том, что, раз уж я собираюсь пересечь на поезде весь континент, то можно начать прямо сейчас. Если есть поезд из Оттавы в Торонто, я не полечу туда, а поеду.
Дежурный портье подтвердил, что такой поезд действительно есть. Уходит в пять пятьдесят, прибывает четыре часа спустя. В дороге подают обед.
Свой центральный вокзал Оттава, если можно так выразиться, "замела под ковер", словно железные дороги, как и низшие слои общества, неприлично держать на виду. Огромный новый вокзал здесь построили в таком месте, до которого отовсюду не меньше нескольких километров.
Однако сам вокзал оказался просто восхитительным. Гигантский, полный воздуха стеклянный купол стоял среди деревьев, весь залитый послеобеденным солнцем, которое отбрасывало угловатые тени на блестящий черный пол.
Люди, ожидавшие поезда, поставили свои вещи в ряд и расположились на креслах вдоль стеклянных стен. Я решил, что это вполне цивилизованный способ занимать очередь, пристроил свой чемодан в хвост и тоже нашел себе свободное кресло.
Филмер там или не Филмер, но мне все это определенно нравится, подумал я.
Обед в поезде подавали, как в самолете, – несколько официантов без пиджаков, в темно-желтых жилетах прокатили по проходу сначала тележку с напитками, а потом другую – с едой, раздавая подносы направо и налево. Я от нечего делать довольно долго смотрел на них и, когда они миновали меня, обнаружил, что не запомнил их лиц. Глядя, как за окном пролетают мимо пейзажи, освещенные заходящим солнцем, я выпил французского вина, а когда стемнело, съел обед, оказавшийся качеством получше, чем подают многие авиакомпании, и все это время размышлял о хамелеонах. А когда поезд прибыл в Торонто, я взял такси и, как и сказал Биллу Бодлеру, отправился в принадлежащий той же компании, что и в Оттаве, отель "Четыре времени года".
Наутро, несколько сотен мыслей спустя, я, спросив у швейцара дорогу, пошел в штаб-квартиру организаторов тура – фирмы "Мерри и компания", как гласила их брошюра.
Вход с улицы не производил большого впечатления, и здание обманчиво выглядело небольшим, но внутри оказался ярко освещенный зал размером в несколько гектаров с коврами на полу и светлыми деревянными панелями, где царила атмосфера тишины и покоя. Там стояло несколько зеленых растений в кадках, один-два дивана и множество столов – люди, расположившиеся за ними, вели негромкие, неторопливые разговоры по нескольким десяткам телефонов одновременно. Все они сидели лицом к центру огромного зала, а не к стенам. Я подошел к одному из столов, хозяин которого, бородатый мужчина решительного вида, в этот момент не разговаривал по телефону, а чистил ногти.
– Вам помочь? – лаконично спросил он. Я сказал, что разыскиваю того, кто занимается Скаковым поездом.
– А, да. Это вон там. Третий стол от меня.
Я поблагодарил его. За третьим столом от него никого не было.
– Она через минуту вернется, – утешил меня клерк, сидевший поодаль. Присаживайтесь, если хотите.
С моей стороны столов стояли стулья, – очевидно, для посетителей.
Удобные стулья. "Здесь о клиентах неплохо заботятся", – мелькнуло у меня в голове, когда я сел.