На полголовы впереди
Шрифт:
Я увидел Мейвис и Уолтера Брикнелл, которые волновались и суетились, как им и было положено, и услышал, как Анжелика спрашивает, не видел ли кто Стива.
– А кто это Стив? – спросил я у Зака. – Я забыл.
– Ее любовник. Он опаздывает на поезд.
Пьер и Донна затеяли свою ссору, что привело в смущение еще нескольких пассажиров. Зак рассмеялся.
– Хорошо, – сказал он. – Просто здорово.
Джайлз-убийца, который до сих пор сидел в кафе, вышел оттуда, затесался в толпу и принялся с любезностью, не предвещавшей ничего хорошего, ухаживать за пожилыми дамами. Зак
Толпа зашевелилась, расступилась, и в открывшемся просвете я увидел еще одного убийцу – Джулиуса Аполлона Филмера, который также с любезностью, не предвещавшей ничего хорошего, ухаживал за не столь уж пожилой дамой Даффодил Квентин.
Я сделал глубокий вдох. Меня охватил почти благоговейный трепет. Теперь, когда все действительно вот-вот начнется, когда в следующую минуту я окажусь рядом с ним, я почувствовал, что так же взвинчен и полон энергии, как Зак. И в то же время я, несомненно, так же, как и он, испытывал неотвязное беспокойство: все должно пройти как надо. Даффодил игриво гладила руку Филмера. "Ну и ну", – подумал я. Рядом с ним появился актер Бен и начал что-то ему говорить. Я видел, как Филмер вежливо повернулся к нему и как его губы произнесли какое-то слово – можно было не сомневаться, что он сказал: "Уйдите".
Бен отступил назад. И правильно сделал, подумал я. Толпа снова сомкнулась и заслонила Филмера и его красотку. Я почувствовал, что напряжение, сковавшее мои мышцы, немного ослабло, и понял, что не заметил, когда они напряглись. Надо за этим следить", – подумал я.
Прибыли Лорриморы, каждый с тем же выражением лица, что и вчера: один был по-прежнему любезен, другая – равнодушна, третий – высокомерен, четвертая – надута. Вскоре Мерсер понемногу начал проникаться царившим вокруг веселым настроением, и Бемби – тоже, хоть и держалась более сдержанно. Шеридан стоял с таким видом, словно забрел в какую-то трущобу. Дочь Занте могла бы выглядеть хорошенькой, если бы хоть раз улыбнулась.
Актер Джеймс Уинтерборн, уже без красной фетровой шляпы и чисто выбритый, расхаживал вокруг и приветствовал всех в своей роли члена Жокейского клуба. Настоящий Жокейский клуб, как я заметил, тоже оказался представлен здесь в лице Билла Бодлера, который был знаком с несколькими владельцами и оживленно болтал с ними. Мне пришло в голову – сильно ли он будет обеспокоен, не увидев меня среди пассажиров? Надеюсь, что не очень.
Из шумной толпы появилась Нелл и подошла к нам, прижимая к груди какую-то папку. Глаза ее сияли. На ней был другой, но столь же строгий костюм, на этот раз серый с белой блузкой, а кроме того – вероятно, по случаю торжественного дня, – длинные бусы из кораллов, жемчуга и хрусталя.
– Наконец-то начинается! – сказала она. – Просто не верится – после всех этих месяцев. Я не стану с вами целоваться, по сценарию мы еще незнакомы, но считайте, что я вас расцеловала. Все идет прекрасно. Пьер и Донна устроили замечательную ссору. Как это она умудряется плакать, когда захочет? Это тот самый чемодан, который надо отправить в Ванкувер? Поставьте его вон там, вместе с теми,
Она перевела дух и рассмеялась, а я сказал:
– Нелл, если Билл Бодлер спросит вас, здесь ли я, скажите просто "да"
– не говорите, где я.
Она была озадачена, но слишком спешила, чтобы расспрашивать.
– Да? Ну... хорошо.
– Спасибо.
Она кивнула и повернулась, чтобы идти заниматься пассажирами. Но тут из толпы вышел Джеймс Уинтерборн, по-прежнему в своей роли, и подошел к нам, чтобы переговорить с ней и заодно с Заком.
– Это уж слишком, – пожаловался он. – Явился настоящий президент Жокейского клуба, черт бы его взял, и напутствует их собственной персоной. Я остался без работы.
– Его мы пригласили раньше, – сказала Нелл. – Мы предложили это ему с самого начала, когда все еще не приняло таких грандиозных масштабов. В конце концов он, видимо, решил, что все-таки должен быть здесь.
– Да, но... Как насчет моего гонорара?
– Будет тебе гонорар, – покорно ответил Зак. – А пока иди обратно и развлекай публику – рассказывай всем, какое это будет замечательное путешествие.
– Да я так и делал, – проворчал тот, но послушно отправился играть свою роль дальше.
– Действительно, – сказала Нелл, нахмурившись, – кажется, мне несколько дней назад передавали, что президент будет, но я не догадалась, что речь идет о нем. Я не знала, про кого это, – мне оставили записку, пока меня не было на месте: "Полковник приедет". Я не знакома ни с какими полковниками. Разве президент – полковник?
– Да, – сказал я.
– Ну, ничего страшного. Пожалуй, пойду узнаю, не надо ли ему чего.
И она как ни в чем не бывало поспешила к нему. Зак вздохнул:
– Этот гонорар мог бы достаться мне.
– Каким образом?
– Ну, "Мерри и компания" выдают мне всю сумму, которая нужна на постановку. Я нанимаю актеров и плачу им, а что останется – мое. Бывает, что остается не так уж много.
В толпе вдруг послышались крики, все расступились в стороны. Зак и я инстинктивно подошли поближе – он впереди, я сзади.
На полу был распростерт актер Рауль, а Донна и Пьер, склонившись над ним, помогали ему встать. Рауль вытер нос тыльной стороной ладони, и все увидели на его лице ярко-красную полосу. Мейвис Брикнелл громко возмутилась:
– Он ударил его! Он ударил его! Вон тот молодой человек ударил нашего тренера по лицу. Какое он имеет право сбивать его с ног?
Она указывала на Шеридана Лорримора, который стоял к ней спиной. Я взглянул на Зака, ожидая разъяснений.
– Этого в сценарии не было, – сказал он. Вмешалась Нелл и принялась улаживать дело. Слышно было, как Шеридан Лорримор в ярости кричит отцу:
– Откуда, к дьяволу, я мог знать, что они разыгрывают это нарочно?
Тот парень сам приставал! Я и дал ему как следует! Так ему и надо. Довел девушку до слез. И меня толкнул. Я этого не люблю.