На пороге перерождения
Шрифт:
— Васк! Мать твою! — воскликнул сэр Бени, увидев меня, сразу после того, как весь внутренний двор оказался зачищен. — Я что тебе сказал?!
— Понятия не имею, сэр. В суматохе атаки сложно что-то расслышать, — попытался соврать я.
Но договорить нам не дали. Неожиданно в центральных воротах появились те, кто должен был охранять лагерь.
— Сэр! Сэр! — с отдышкой прокричал один из прибывших. — Сэр! Тайканцы на подходе!
— Твою ж! — выругался Бени, после чего начал раздавать приказы: — Лучники, занять оборону на стене. — Обернувшись к одному из командиров, он сказал тому: — Загоните таран внутрь! Ворота закрыть!
Бени был прав. Бежать было некуда. Наша армия насчитывала около пятисот голов, что ни в коем разе не могло сравниться с тайканскими силами, минимальный размер каждой армии которых составлял не меньше полутора тысяч человек. И даже если бы мы продержались в захваченном замке несколько месяцев, не без помощи припасов, которые тут хранились, это никак не спасло бы нас в дальнейшем, ведь оставшиеся три перианские армии сейчас были заняты осадой других крепостей. И не факт, что у них дела идут лучше. А потому помощи жать было неоткуда.
В конце концов, прошло ещё три часа.
Нас не спас ни успешный штурм донжона, ни даже то, что мы-таки нашли брусья для фиксации главных ворот. Через три часа армия тайканцев вошла в замок, добивая остатки перианских сил. Тех же, кто бросил оружие и пожелал сдаться, тайканцы пощадили. Жаль только, что я никогда не планировал сдаваться…
Глава 2
Не помню, как вырубился и не помню, как очнулся. Помню только миг — меня швыряют на холодный каменный пол, вокруг темнота и ужасный холод.
А затем я снова отрубился.
Во второй раз проснулся, когда меня, мешком, волочили по коридору, в самом конце которого виднелся слабый луч света. Боль мучительно расползалась по телу, вынимая остатки воспоминаний на поверхность. Хотя, по большей части это были вовсе не воспоминания — это были вопросы. Что случилось? Где я? И самое главное — почему до сих пор жив?
Помню, как под конец осады выловили оставшихся бунтарей, в составе которых, в основном, был мой отряд. Помню, как нас поставили на колени. Помню, как в куче гниющих мертвецов — где смешались и наши, и вражеские солдаты, — заметил знакомые глаза. Пустой взгляд сэра Бени глядел на меня прямо с того света. И хоть я не фанат историй про вечных и загробный мир, но в тот момент мне показалось, будто Бени и впрямь приглядывает за мной. Приглядывает? Да уж… кажется, действительно хорошо мне досталось, раз уж я задумался о такой чепухе…
Потом, помню, как… потом я уже ничего не помню. Только слабость от полученных ран и непреодолимое желание рухнуть на землю были у меня в голове. Но я держался. Не знаю — зачем. Понятия не имею — для чего. Но держался. Держался и краем уха слышал, как одного за другим вырезают наших ребят. Только я попытался обернуться, чтобы лицезреть всё собственными глазами, как БАХ! И темнота. То есть, выходит, что меня не прирезали как остальных? Просто хорошенько огрели чем-то тяжёлым? Что ж, очевидное умозаключение, если ты чувствуешь, как тебя тащат по коридору, а боль в голове бьёт набатом.
Резком броском
Медленно поднявшись и оглядевшись, я наконец понял, где нахожусь. Бегло оценив своё состояние — на столько, на сколько это вообще было возможно при моей неподвижности и боли, взрывающейся в каждом двигаемом месте, — я решил, что смогу справиться только с противником, находящемся в равном положении. Но вот с каким-нибудь львом или стокилограммовым гладиатором, прикормленным прямо перед боем, — уже вряд ли.
Через некоторое время из противоположного выхода вылетел человек. Судя по всему, обращались с ним так же, как со мной, а потому я даже на секунду успел обрадоваться, что мне достался равный по силе враг. Но радость длилась недолго и в какой-то момент противник, последовавший моему примеру, поднялся в полный рост. Тут-то я понял, в какой заднице оказался — моим противником был Генри.
— Босс, — только завидев меня, произнёс он. Оглядев арену и редких зрителей, он подытожил: — В хреновом же положении мы оказались.
— И не говори, — подтвердил я, с опаской наблюдая за каждым движением товарища.
Мы простояли так ещё минуту. Нападать я не хотел — ни потому, что это был мой товарищ, ни потому, что Генри в несколько раз превосходил меня по весу и дури, заключённой в его немалом теле.
Взглянув наверх, я заметил, как к ограждению подходит важного вида верзила в плаще с парой солдат сопровождения, расположенных по бокам. Он подошёл, не менее важно осмотрел присутствующих на зрительных местах.
— Не густо, — послышалось слабое недовольство, кинутое под нос.
Взгляд здоровяка резко устремился на нас.
— Кто такие? — крикнул он куда-то назад. Явно обращался не к нам, а к кому-то из своих.
К ограждению медленно подковылял второй. По его виду можно было сказать, что это какой-то придворный модельер — человек, занимающийся шитьём нарядов для всей королевской семьи. В деревнях вроде той, в которой я вырос, никто и никогда не слышал о существовании подобных профессий. Но армейское прошлое даёт о себе знать — поучаствовав в нескольких имперских завоевательных походах я наслушался и узнал много такого, чего никогда бы не узнал в Периане.
— Ваше превосходительство, — залепетал модно одетый прислужник, — эти господа были взяты в плен во время защиты Кливонской крепости.
— Кливонской крепости? Кто-то пытался её осадить? — удивлению верзилы не было предела. Моему тоже — это что ещё за неосведомлённость такая. Стыдно не знать, что происходит в твоей любимой империи.
— Да, ваше превосходительство, — всё ещё принижаясь подтвердил второй. — Перианцы подняли восстание. Хотят независимости.
Неожиданно верзила снова повернулся к арене. Даже с моей позиции было видно, как расширились его глаза. Он явно был удивлён. И не просто удивлён — он был в шоке от услышанного.