На пороге Тьмы
Шрифт:
– Понятно, – явно довольный ответом, кивнул Милославский. – А Федор Мальцев никаких таких чувств ведь не испытывал, так?
– Нет, – вспомнил я поведение Федьки. – Он хотел быстрее уехать, и все тут. Это к чему вы?
– А как вы думаете? – ответил он вопросом на мой вопрос.
– Ну… если навскидку, то полагаете, что я как-то связан с жертвой в подвале?
– Тепло.
– Жертва вызвала мой провал? – уточнил я.
– Еще теплее, даже горячо уже, – сказал Милославский. – Есть теория, что некоторые провалы
– Зачем?
– Кто бы мне самому объяснил, – вздохнул он. – Я же говорил, что даже пленные адепты не слишком разговорчивы. Вот пока и не выяснили.
– А как другие провалились?
– Думаю, что эти самые провалы – нечто вроде естественного процесса. А вот адепты пытаются научиться создавать их искусственно, и иногда у них получается.
– Жертвоприношениями? – удивился я.
– А почему бы нет? – пожал он плечами. – В этом же никакой мистики, собственно говоря, нет. Когда жертву мучительски убивают, выбрасывается такое невероятное количество энергии, что она способна не только слой миров проколоть, но, наверное, и сдвинуть их с места смогла бы, если бы ей кто-то мог управлять.
– А для чего им?
– Это тоже хороший вопрос, на который пока никакого обоснованного ответа. Можем только предполагать.
– И что предполагаете? – продолжал я наседать на него.
– Предполагаем, что они хотят совсем не того, что получают. Хотя бы потому, что когда вы провалились, они вас там не встретили.
– Сочли эксперимент неудачным? – уточнил я.
– Верно, что-то получилось не так, как планировалось, и они просто ушли. А затем туда провалились вы, к великому вашему везению их не встретив. А то бы оказались второй жертвой, что я очень допускаю.
– И все же?
– Все же? – поднял тот брови. – Думаю, что они пытаются построить тоннель отсюда. И не уверен, что для самих себя.
– Для Тьмы?
– Именно так, для нее, родимой. Нашли же они какую-то форму сожительства с ней, верно? Вы же были близко к Тьме? Как ощущения?
– Тяжкие, – честно ответил я. – Страх, жуть, мысли путаются, руки трясутся.
– А для них граница с Тьмой стала естественной средой обитания. Они ведь даже внешне меняются.
– Сильно? Или только глаза?
– Не видели никогда?
– Откуда мне? – удивился я вопросу. – По моей службе только всякие «пионеры» с «хмырями» встречаются, а сектантов этих, или адептов, из самолета только видел. Так вроде люди как люди.
– Ну, да, издалека точно, – сказал Милославский. – Знаете, я вам их покажу. Хотите?
– Покажете?
– В горбезопасности сидит несколько, и у нас на Ферме есть. Слышали про Ферму?
– Ну так, краем уха, – уклончиво ответил я.
– Мы и не рекламируемся особо. Завтра после дежурства свободны?
– М-м…, – растерялся я. – Вообще были планы…
– А вы их отмените, – сказал Милославский довольно жестко, что уже следовало воспринимать как приказ. – Потому что я вас могу и повесткой вызвать, вы для нашего отдела большой интерес теперь представляете. Другое дело, что вы, как я понял, человек любознательный, так что все у нас будет взаимно – вы нам поможете, а мы – вам. И не только знаниями, может быть. Договорились?
– Разумеется, – усмехнулся я. – Планы изменим, с утра к вам заеду.
– К десяти подходите, прямо в кабинет, я предупрежу.
Некоторое время ехали молча, затем я сказал:
– Мне тут вчера интересную вещь рассказали…
– Да?
– О том, что если беременную женщину привезти на границу Тьмы, то беременность куда-то девается. Это правда?
– Это правда, все верно, – кивнул он. – А что конкретно хотели спросить?
– Почему? Как так получиться может?
– Доказательств не имею, но… Полагаю, что в этих местах время идет в обратную сторону.
– В смысле?
С этим вопросом я как-то начал повторяться, как мне кажется. Ну да и ладно.
– В смысле самом прямом – оно идет в противоположном направлении. Мы же говорили с вами о природе Тьмы, если мне память не изменяет.
– Да… Тьма – это то, куда утекает эта наша самая река времени, – вспомнил я его слова. – Так?
– Так, но река не обязана течь прямо, а Тьма не должна сталкиваться со светом. Сама суть аномальности Отстойника в том, что здесь пересеклось то, что пересекаться никак не должно – Свет и Тьма. То, откуда к нам приходит наше время и то, куда оно уходит. Это неправильно. И граница рождает временные аномалии.
Мне как-то сразу вспомнилось удивительно хорошее состояние машин, а главное – аккумуляторов, что мы взяли в Порфирьевске. Из того, что мне удалось узнать до этого, оно должно было быть хуже. И Федька доехал на своем «Блице» до Углегорска с трудом, как он рассказывал, резинки все же рассохлись… А тогда Тьма, с его же слов, была подальше.
Вообще-то Милославский сказал нечто такое, что уже можно считать заранее окупившимся. «Гончие» «гончими», а вот возможность брать что-то почти новое в этом мире стоит многого. Над картой посидеть, посмотреть, где граница Тьмы отодвинулась…
– Это что, вблизи Тьмы мы молодеем? – спросил я.
– Думаю, что да. И очень сильно. Вы после полета к Тьме как себя чувствовали?
– Испуган был… адреналин, – начал я вспоминать свое состояние. – А потом да, прилив бодрости, в ресторации с Настей хорошо посидели и даже не опьянели… Да, что-то странное было, эйфория какая-то, но…
– Списали на «отходняк», так?
– Верно.
Полет еще ладно, а после приезда с машинами у нас вообще энергии было через край, это я тоже хорошо заметил. И Настя заметила, ночью.