На последнем берегу
Шрифт:
— Спасибо, глотнуть хереса я бы не отказался.
Капитан нажал кнопку звонка.
— Сколько офицеров у вас на «Скорпионе»? — спросил Холмс.
— Одиннадцать. Это ведь не что-нибудь, а подводная лодка, так что у нас четыре технических специалиста.
— Наверно, у вас большая кают-компания.
— Всем сразу тесновато, но на подводной лодке мы не часто собираемся все вместе. А для вас имеется койка.
Питер улыбнулся:
— Отдельная или в смену с кем-нибудь?
Капитана такое предположение, кажется, покоробило.
— Конечно, не в смену. На «Скорпионе»
Вошел вызванный звонком стюард.
— Принесите, пожалуйста, порцию хереса и шесть порций апельсинового сока, — сказал капитан.
Питер отчаянно смутился — надо же, как неловко получилось! Он остановил стюарда, спросил капитана:
— В порту вы не пьете спиртного, сэр?
Тот улыбнулся.
— Не пьем. Дядя Сэм этого не одобряет. А вы пейте. Мы же на британском корабле.
— Если не возражаете, я последую вашему примеру. Семь порций апельсинового сока, пожалуйста.
— Семь так семь, — небрежно бросил капитан. Стюард вышел. — На одном флоте одни порядки, на другом другие, — продолжал он. — В конечном счете разница невелика.
И они пообедали на «Сиднее», все двенадцать, в конце одного из длинных пустующих столов. Потом спустились на пришвартованный борт о борт с авианосцем «Скорпион». Никогда еще Питер Холмс не видал такой огромной подводной лодки: водоизмещение около шести тысяч тонн, мощность движимых атомной энергией турбин — свыше десяти тысяч лошадиных сил. Кроме одиннадцати старших офицеров, команда насчитывала около семидесяти человек — рядовых и среднего командного состава. Как и на любой подводной лодке, все они ели и спали в лабиринте бесконечных труб и проводов, но «Скорпион» был отлично приспособлен для тропиков: имелась система кондиционирования и солидный холодильник. Холмс, незнакомый с подводными лодками, не мог судить о технических достоинствах «Скорпиона», но капитан сказал, что лодка необыкновенно послушна в управлении и хоть и велика, но на редкость маневренна.
Во время капитального ремонта почти все обычное вооружение, боеприпасы и все торпедные аппараты, кроме двух, с лодки сняли. Стало просторнее в столовой, во всех бытовых помещениях, а когда убрали кормовые торпедные аппараты и сократили запас торпед, стало гораздо удобнее и просторнее в машинном отделении. Питер провел здесь около часу с помощником капитана по технической части капитан-лейтенантом Ландгреном. Прежде он никогда не служил на кораблях с атомными двигателями, а ведь почти вся их техника была засекречена, и теперь он узнал много нового. Некоторое, время он потратил, знакомясь с основами: как обращается жидкий натрий, разогреваясь в реакторе, как действуют различные теплообменники, что такое замкнутый гелиевый контур для спаренных скоростных турбин, дающих ход лодке при помощи громадных редукторов, которые несравнимо больше и несравнимо чувствительней всех других частей этой мощной силовой установки.
Под конец он вернулся в крохотную капитанскую каюту. Капитан Тауэрс звонком вызвал темнокожего стюарда, велел принести две чашки кофе и придвинул Питеру складной стул.
— Полюбовались нашими машинами? — спросил он.
Австралиец кивнул.
— Я не знаток техники. Многое выше моего понимания, но все очень интересно. Много у вас со всем этим хлопот?
Капитан покачал головой.
— До сих пор не бывало никаких неприятностей. А если в открытом море что-нибудь разладится, ничего не поделаешь. Остается уповать на свою счастливую звезду и надеяться, что двигатели не заглохнут.
Стюард принес кофе, оба пригубили.
— Мне приказано поступить в ваше распоряжение во вторник, — сказал Питер. — В какое время прибыть, сэр?
— Во вторник у нас будут ходовые испытания. На крайний случай задержимся до среды, но это вряд ли. В понедельник возьмем на борт все припасы и соберется команда.
— Тогда и я лучше явлюсь в понедельник, — сказал австралиец. — Пожалуй, с утра?
— Очень хорошо. Думаю, мы выйдем во вторник в полдень. Я сказал адмиралу, что хотел бы на пробу пройтись по Бассову проливу, а в пятницу вернусь и доложу о боевой готовности «Скорпиона». Приезжайте в понедельник в любой час до полудня.
— А пока, может быть, я могу быть вам полезен? Если хоть что-нибудь понадобится, я приеду в субботу.
— Спасибо, капитан-лейтенант, ничего не нужно. Сейчас половина команды отпущена на берег, вторую половину я завтра в полдень отпущу на субботу и воскресенье. В эти два дня на борту только и останутся один офицер да шестеро вахтенных. Нет, утро понедельника — самое подходящее время… А вам кто-нибудь говорил, чего, собственно, от нас ждут?
— А вам разве этого не говорили, сэр? — удивился Холмс.
Американец рассмеялся.
— Никто ни полслова не сказал. По-моему, перед выходом в море последним узнает приказ капитан.
— Адмирал Гримуэйд меня вызывал перед тем, как послать к вам. Он сказал, что вы обойдете Кэрнс, Порт-Морсби и Дарвин и это займет одиннадцать дней.
— Капитан Никсон из вашего Оперативного отдела спрашивал меня, сколько времени нужно на такой рейс. Но приказа я еще не получил.
— Сегодня утром адмирал сказал, что после этого предполагается гораздо более долгий поход, месяца на два.
Капитан Тауэрс помолчал, не шевелясь, рука с чашкой кофе застыла в воздухе.
— Это для меня новость, — промолвил он не сразу. — А не сказал адмирал, куда именно мы пойдем?
Питер покачал головой.
— Сказал только, что это месяца на два.
Короткое молчание. Потом американец встал, улыбнулся.
— Подозреваю, что если вы заглянули бы ко мне нынче около полуночи, вы бы меня застали за расчерчиванием радиусов на карте. И завтра ночью тоже, и послезавтра.
Австралийцу подумалось, что не худо бы придать разговору более легкий оборот.
— А вы не собираетесь в субботу и воскресенье на берег? — спросил он.
Капитан покачал головой.
— Останусь на приколе. Разве что выберусь разок в город в кино.
Унылые это будут суббота и воскресенье для человека вдали от родины, в чужой стране. И Питер от души предложил:
— Может быть, приедете на эти два вечера к нам в Фолмут, сэр? В доме есть свободная комната. В такую погоду мы много времени проводим в яхт-клубе — купаемся, ходим на яхте. Моя жена будет вам рада.