На пути в академию
Шрифт:
Винсенте молча стоял, сжав кулаки и задумавшись. На его щеках быстро разгорался горячий румянец ярости. Казалось, он сейчас что-то сделает. Но через минуту он смог взять себя в руки и сказал.
— Мои родители были взяты в плен, а может быть, просто убиты. Но корабль, на котором они плыли, был потоплен корсарами и больше о них никто и ничего не слышал. Я поклялся, что отомщу за них, но у меня есть ещё и сестра, и я пока не могу оставить её одну, но после окончания академии я буду воевать с ними, до последней капли моей крови.
Теперь всё стало понятно с ним и его целью, она
— У меня есть своё персональное кладбище пиратов, и два креста на нём уже воткнуты. Не откажусь, если на нём появится ещё несколько, пусть и не моих личных врагов. В этом я солидарен с тобой! Мой отец погиб в море, и его судьба неизвестна. Может быть, он тоже встретил на своём пути этих флибустьеров удачи и погиб в бою с ними.
— А мама погибла в Панаме, когда на неё напали пираты Генри Моргана. Они замучили её, а меня пытали, чтобы узнать, где мы прячем деньги. А денег у нас уже и не было. Всё отобрали они же. Там я и потерял свою память, очнулся только от запаха горелой кожи. Дальше, дальше я не хочу рассказывать.
— Этого достаточно! — воскликнул Винсенте. Если у тебя нет здесь никого из друзей или знакомых, то я готов стать твоим другом!
— Спасибо, сочту это за честь!
Вот так я обзавёлся первым другом в этом мире. И самое ценное было в том, что этот друг был одного со мной возраста. Осталось завести ещё подругу, и жизнь, можно сказать, состоялась, но это уже сложнее.
На следующее утро снова начались занятия, и так продолжалось всю неделю. Мы занимались на своём факультете и не пересекались с другими учащимися. Но на следующей неделе должны были начаться совместные занятия со студентами — целителями и боевым факультетом.
Первое занятие проходило с целителями. На нём нам демонстрировали, как направлять энергию магического ядра на лечение открытых ран, весьма условно показав, как делать перевязки этих же самых ран. Не выдержав столь вопиющего нарушения порядка, я задал вопрос.
Занятие проводила не декан факультета целителей, а молодая целительница, с грубоватым голосом и сильными руками горожанки, привыкшей переносить раненых и ухаживать за тяжелобольными. А то, и ассистировать хирургу, в его самом жёстком варианте.
— А почему вы не обрабатываете сначала рану крепким вином? Потом необходимо наложить чистую повязку, предварительно полностью очистив участок от грязи и клочков кожи, и тогда уже лечить её с помощью магии?
— Это кто тут такой знающий оказался, чтобы меня учить? — грубо ответила мне целитель. — Ещё и с морского факультета. Вы там всезнайки? Ну, иди и показывай, только на себе.
Ну и ладно! На слабо решили взять! Ну, посмотрим! Поддавшись эмоциональному порыву, я быстры шагом вышел к ней, достал стилет и попросил крепкого вина. Получил отказ, отрезал рукав от рубашки и разрезал его на полосы, приготовив их для перевязки. И резко, не сомневаясь ни капли, полоснул стилетом по ладони. Стараясь не морщиться от боли, приступил к объяснению.
— После того, как появилась кровь, рану нужно промыть крепким вином, или бренди, и перевязать чистой тканью, — проговаривая, я демонстрировал, как надо промывать. Вина не было, но объяснить сам принцип действий ничего не мешало.
— Перевязав, вы сосредотачиваетесь и направляете магическую энергию своего ядра на рану. Каждый из вас должен мысленно представлять, как ваша энергия захлёстывает своим потоком вашу рану. И…, - размотав ткань, я продемонстрировал всем тонкий порез, уже почти зарубцевавшийся. После чего, с разрешения целительницы, сел на своё место.
В аудитории повисла неловкая пауза, во время которой отчётливо были слышны шепотки между учениками. А также нелицеприятные возгласы, как в отношении меня, так и в адрес преподавателя.
— Идальго, мы все поражены вашими познаниями в деле лечения ран, но ваши доводы несколько поспешны. Впрочем, если вы хотите, то можете не посещать мои занятия, раз вы всё и так знаете и умеете, — обратилась ко мне целительница после небольшой паузы.
Идти на открытый конфликт мне не хотелось, ну а льстить я умел, когда надо.
— Я всего лишь показал, донья, что я умею, и если вы решили, что я это сделал специально, то вы ошибаетесь. Я с удовольствием буду присутствовать на ваших занятиях, так как не считаю, что знаю больше, чем вы. Но мне приходилось спасать людей, отчего я и был удивлён вашим словам.
Сказав всё это, я замолчал, ожидая от неё ответа. Поколебавшись, она произнесла.
— Если вы имеете какие-то знания, это не значит, что вы стали целителем. Даже через три года весь курс целителей не станет ими в полной мере. А вы… — тут она фыркнула, — вышли и, раз, и всех вылечили. Будьте внимательны, идальго, и не уподобляйтесь тем, кто мало знает о нашем трудном, но значимом деле. Вы можете продолжать заниматься вместе с нами, а ваши знания я учту, — и она снова вернулась к предмету нашего обучения. А я стал аккуратно записывать её мысли на бумагу.
— Ну, ты даёшь! — Ещё один сеньор с моего факультета выразил то ли своё восхищение, то ли своё недоумение произошедшим, сказав мне это в коридоре. Я промолчал и пошёл дальше, не обращая внимания ни на кого.
Сестра Винсенте, Ариадна Доротея де Эспаньера, обладала более светлыми волосами, чем её брат, но они имели не белый, как снег, цвет, а соломенный, яркий и солнечный. Глядя на них в душе возникало тёплое чувство созерцания чего — то нереального, остающееся надолго, даже если самого предмета обожания уже не было видно.
Черты лица Ариадна имела правильные и тонкие. Нежный овал лица дополняли покрытые лёгким румянцем щёки. Губы, чётко очерченные, в меру пухлые, своими уголками «смотрели» вверх, придавая лицу девушки загадочный вид. Она как будто бы всегда улыбалась своему собеседнику.
Её глаза, синие, как луговые васильки, и чистые, словно морозный воздух, с неким удивлением смотрели на этот мир, жестокий и беспощадный ко всем, кто не мог сжиться с ним.
Страшный удар потери обоих родителей подкосил их с братом. А отобранное поместье близкими родственниками, и жалкие подачки от родного дяди, ещё больше усугубили их положение, и без того шаткое и нелёгкое. Мир жесток, и в нём нет места слабым. Ариадну собирались выдать замуж за старого дона, но она категорически отказалась.