На пути в академию
Шрифт:
— Видел я их обоих.
— Что, голых? — и у моего случайного приятеля от неожиданности и алкоголя перепуталось желаемое и действительное.
— Сумасшедший? Как я их голыми мог увидеть? А если бы и мог, то, наверное, уже на куски был разорван, ими же, да и не говорил бы это тебе.
— Что верно, то верно, а мама их, целительница, она тебя бы склеивала, а они опять рвали, а она склеивала, а они…
Тут моего приятеля резко стошнило прямо на обочину булыжной мостовой. Некоторое время мы боролись с его позывами и изыскивали возможность скорее добрести до академии. Большинство представителей
Разговор стал для меня интересным. О том, что эта Мерседес и есть моя приятельница по кораблю, я не догадывался, и видел её только несколько раз, на занятиях, да и то, издалека. По ней сразу было видно, что с обычным сеньором, да ещё и гачупином, ей водиться не с руки, и не по статусу.
А я что? Я не против, мне и «цыганок» продажных хватает, да крестьянок, но как бы лечиться не пришлось от этой любви. Но с этим мы ещё разберёмся. А пока надо было расспросить приятеля, почему он задает мне вопросы о ней.
А ты почему спросил? — задал я ему вопрос, когда тот отдышался и уже мог идти более-менее самостоятельно.
— Да расспрашивает она у всех о тебе. Откуда ты, да кто тебя знает. Чем ты известен, а о чём говоришь, с кем общаешься. В общем, только о длине твоего мужского достоинства она и не спрашивала. Странно это. Никто о тебе ничего не знает, хотя это и интересно узнать. Но почему больше всех расспрашивает именно она, я не знаю.
Понятненько, значит, догадалась или узнала. Впрочем, о том, что я из Гаваны, она и так слышала, а может, кто из преподавателей обмолвился о том, что я из Панамы, да ещё и в плену был. Сложить дважды два нетрудно. Но вот зачем бередить былое?
Я не собираюсь за ней ухаживать и говорить о том, что мы знакомы. Да и вообще, постараюсь держаться от неё подальше. Вон Ариадна, например, очень неплохая пара. И умная, и кроткая, и из хорошей дворянской семьи. Закончу академию, да на практику съезжу, может, и женюсь на ней. Блондинки мне нравятся. Винсенте только будет этому рад.
Хотя, может, и нет, — задумался я. Ему для сестры нужен богатый сеньор, а у меня хоть и есть немного денег, да больше нечего ей предложить. Ни родового замка, ни поместья, ни земли, ни титула. Безнадёжен, в общем, но всё это наживное, если смогу проявить себя. Если смогу… Слишком много если. Время покажет, одним словом, а Бог накажет, если не смогу. И нечего пока об этом думать.
— Спасибо тебе, друг, — поблагодарил я своего нового приятеля.
— Да, ничего, обращайся, если что. Меня Альфонсо зовут. Альфонсо Родригос-Санчес.
— А я Эрнандо.
— Да, я знаю, — отмахнулся он от меня, — всё, дальше я сам до своего крыла доберусь, спасибо тебе — и он, шатаясь и держась за стены, направился в сторону своего факультета, так как мы уже вошли в академию через боковую калитку.
Глава 17 Мерседес
Очередное занятие по боевой магии, организованное совместно с боевым факультетом, проходило в огромной аудитории, где в центре всего помещения располагалось что-то вроде ринга. Все студенты оказались рассажены за столами, а ринг был пока пуст. Один из преподавателей факультета боевой магии, стоя за кафедрой, вещал.
— Боевая магия базируется на концептуальной магии, целью которой является физический объект. А физический объект — это концептуальный объект, поэтому на него нет прямого воздействия. А на локальный объект есть. То есть, когда вы вкладываете энергию своего магического ядра в своё усилие, которое порождает воздействие на физическом уровне на локальный объект, то вы создаёте краткосрочный реверс причинно-следственной связи, трансфигурируя этот предмет.
— То есть, вы не вкладываете свою энергию в предмет, вы отдаёте её миру, а он сам отменяет произошедшее действие, или наоборот, стимулирует его, тем самым разрушая или восстанавливая объект вашего воздействия. Всем всё понятно?
— Да! — нестройный гул с рядов успокоил преподавателя, а меня, наоборот, разозлил. С ума сойти, так обосновать магию и её воздействие на этот мир. В голове никак не укладывались эти знания, ну никак. Но это было ещё не всё. А мои сокурсники, все сплошь, лгуны. Понятно, видите ли, им что — то, но по их стеклянным глазам это незаметно.
Магистр боевой магии продолжал распаляться и фонтанировать специальными и заумными терминами, окончательно запутывая студентов и погружая в осоловелое состояние их неразвитые мозги. Трудно не впасть в анабиоз, когда чувствуешь, что тупеешь от переизбытка знаний, да ещё и подаваемых с таким въедливым и заумным подходом.
Нельзя было всё объяснить на пальцах, так сказать, по-простому, без заумных терминов. А то, концептуально, локально, объект и прочая лабуда. Я тяжело вздохнул и невольно бросил взгляд влево, и тут же сразу наткнулся на ответный взгляд больших зелёных глаз, которые, прищурясь, в упор рассматривали меня. Я застыл, завороженный взглядом злой ведьмы.
Через несколько парт от меня сидела моя бывшая мучительница, Мерседес де Сильва.
Её взгляд словно говорил, — я тебя узнала, гачупин, бойся, расплата близка и ты от неё не уйдёшь, сволочь…
— Почему это я сволочь, — передавал ей мой ответный взгляд.
— Потому что сволочь, и всё, — отвечала она мне одними глазами.
И ведь я специально сел так, чтобы не пересечься с ней. Она всегда сидела далеко от меня, предпочитая находиться на первых рядах, где-нибудь в середине. А я, наоборот, выбирал место сзади и с краю.
Но вот сегодня мне не повезло, отвлёкшись, и разместившись, как обычно, на левом верхнем краю, я уже перед самым началом занятия вдруг обнаружил рядом с собой неприятное соседство. А именно, через две парты от меня, на одном уровне, прогнав одним взглядом кого-то идальго с моего курса, уселась де Сильва, причём, с самым независимым видом.
Опешив, я попытался сбежать на другой ряд, поближе к преподавателю, но мой порыв был остановлен уже вошедшим в аудиторию магистром. Негромко чертыхнувшись, я вновь опустился на лавку, внезапно ставшую жёсткой и неуютной, и попытался сосредоточиться на занятии.
Получалось плохо. Почти физически ощущая присутствие Мерседес, чтобы скрыть беспокойство, я стал тщательно готовиться к занятию. Достал кусок пергамента, разложил на столе, потом достал чернильницу и гусиные перья и сделал вид, что очень внимательно слушаю преподавателя, временами чиркая пером по бумаге.