На пути в академию
Шрифт:
Их ядра снесли частично такелаж, да раздробили фальшборт, а ядро пинка, вообще, пролетело мимо, не причинив никакого вреда пиратскому судну. Грохнул залп мушкетов, опередив на мгновение ответный залп из аркебуз. На обоих кораблях покатились по палубе сбитые пулями люди, окрашивая её настил своей кровью.
Этот вид предстоящего сражения изрядно возбудил Янус-реиса.
— К бою! Вперёд, на абордаж!
Повинуясь его команде, вверх взлетели абордажные крючья, а вёсла правого борта были втянуты внутрь, чтобы не мешать абордажу. Вцепившись железными когтями, крючья надёжно зафиксировали оба судна, замедлив
— Алла! Алла! И дикая бородатая толпа стала быстро перепрыгивать на палубу сцепленного корабля.
— Сейчас, вот сейчас, — думал я, доставая последний оставшийся у меня свиток с магическим заклинанием.
Развернув его и сделав необходимые пассы рукой, проговорив вслух фразу на чуждом мне языке, я вызвал водную магию. Свиток рассыпался в прах, а на толпу корсаров, уже начавшихся перебираться на наш корабль, прямо с ясного, жаркого неба резко обрушились острые струи морской воды и стали терзать их тела, сбрасывая в море.
Гибельный поток также быстро прекратился, как и начался, оставив после себя три десятка трупов и раненых, изрядно сбив пыл с корсаров, лихо шедших на абордаж.
— У них маг, Янус!
— Они также смертны, как и мы, вперёд, магрибские орлы!
Но большие потери ослабили решимость пиратов и укрепили волю обороняющихся. Пользуясь паузой, команда пинка смогла перезарядить часть аркебуз и дать повторный залп по атакующим корсарам, выбив из их рядов ещё пять человек.
— Нужно возглавить атаку, — решил Янус-паша и бросился, вслед за остальными, в саму гущу схватки, кипевшую на палубе чужого корабля. Завязался абсолютно дикий бой. Выстрелы и звон сабель смешались в яростную какофонию отчаянного боя.
Испанцы, чувствуя, что они в меньшинстве, и понимая, что после поражения их ничего хорошего не ждёт, отчаянно сражались, дорого отдавая свои жизни, но корсары были опытнее и свирепее. Находясь на корме корабля, я наблюдал за сражением, разворачивающимся передо мной. Капитан Хосе стоял позади меня, возле рулевого. Что ж, это его выбор, умереть первым или последним, а может быть, он надеялся на снисхождение корсаров.
После моей магической атаки к команде, парализованной страхом, от внезапно появившихся пиратов, вернулась способность соображать, они стали перезаряжать аркебузы, и даже успели дать второй залп по нападающим. Но те, всё равно, прорвались на палубу пинка и вступили с нами в схватку. Возглавлял их здоровенный пират, с рыжей бородой, бросившийся в бой немного позже остальных. Сражение кипело, постепенно приближаясь к корме.
Два моих пистоля покинули свои кобуры, выстрел, ещё выстрел, и из рядов были выбиты два наиболее умелых корсара, облегчив бой для нашей команды. Обнажив абордажную саблю, я дико крикнул: — Вашу мать, ненавижу вас, суки, чтоб вы все сдохли, все, до одного, — и яростно бросился в гущу сражения.
Сабля высекала яркие искры из вражеских клинков, ловила удары и отбрасывала клинки противника назад и в стороны, повинуясь движению руки. Удар, ещё удар, отрубленная кисть, пробитое горло. Постепенно я сатанел, при виде своей и чужой крови, кишок, вываливавшихся из разрезанных животов, отрубленных рук и голов, в беспорядке валявшихся на палубе.
В какой-то момент я очутился недалеко от главаря корсаров, тот как раз проткнул саблей своего противника, а следующим был уже я. Но мне не хотелось вступать с ним в поединок на саблях. Третий пистоль был извлечён из перевязи и выстрел в упор пробил пирату живот. Тяжёлая свинцовая пуля застряла в огромном брюхе, но не убила его.
— Ааа, на… Острая сабля тут же обрушилась на мою, стремясь её выбить или сломать. Старая сталь выдержала, выбив из клинка моего противника сноп искр и не сломалась, отбив мне ладонь силой принятого на себя удара.
Пират, несмотря на льющуюся из его живота кровь, не собирался сдаваться, он по-прежнему размахивал саблей и заставлял меня постоянно отбивать удары.
Бой захватил уже весь корабль, и даже капитан, вместе с рулевым, на корме бился с корсарами, не желая сдаваться в плен. Чаша весов битвы постоянно колебалась. Корсары понесли огромные потери, и из-за этого не могли переломить ход сражения в свою сторону. Но к ним постоянно прибывали их товарищи, оставшиеся на корсарском корабле.
Исход битвы мог решиться в ближайшие минуты. И, отскочив от пирата, я вытащил последний заряженный пистоль и тут же выстрелил в грудь противника. Тяжелораненый пират пошатнулся от очередного выстрела в упор и, замахнувшись в последнем усилии, обрушил на меня удар саблей, вместе с падающим телом.
Мощный удар чуть не выбил саблю из моих рук, а потом грузная туша главаря корсаров, истекающего кровью, навалилась на меня. Отскочить я не успел, и его тело резко сбило меня с ног и прижало к палубе. Пират был всё ещё жив, несмотря на наличие в его теле двух дырок от пуль.
Выронив саблю, в последнем предсмертном усилии, он попытался меня задушить, сжав скрюченными пальцами моё горло. Бросив саблю и сняв с пояса стилет, я всадил его в бок пирату, проделав это несколько раз. В остервенении, я продолжал бить навалившуюся тушу всё то время, пока его руки сжимали моё горло, стремясь выдавить из меня жизнь.
Кровь из тела пирата лилась рекой, заливая меня, пока его сжатые руки не ослабели и он обмяк, застыв на мне мёртвой тушей. Гибель вожака не осталась незамеченной для его людей. Корсаров осталось катастрофически мало, но они ещё превышали количеством команду нашего пинка, тоже значительно поредевшую.
Убивая и раня напоследок испанцев, корсары стали отступать на свой корабль, надеясь обрубить абордажные канаты и расцепить корабли, чтобы без помех скрыться со своей добычей. Но капитан Хосе Рубейро, получивший только лёгкое ранение, не собирался отступать и возглавил контратаку своей команды, почувствовав перевес в силе.
С новым ожесточением закипел бой, только уже на палубе корсарского корабля. Выстрелы, рубка, крики пленных, сидевших на вёслах и желавших отомстить пленившим их корсарам, всё слилось в один сплошной гул, непрерывно звучащий у меня в ушах.
Кое-как выбравшись из-под туши пиратского вожака, я, взглянув на кипевший бой, стал перезаряжать пистоли дрожащими от нервного возбуждения и пережитого руками.
Перескочив на палубу пиратского корабля, матросы, возглавляемые капитаном Хосе, бесстрашно штурмовали палубу шебеки, с расположенными на ней пушками. Мне следовало за ними поспешить, но пистоли были залиты кровью, их надо было хорошо очистить, а то порох намокал и никак не хотел поджигаться.