На пятьдесят оттенков светлее
Шрифт:
Я шатаясь плюхаюсь на кровать. Мое подсознание и внутренняя богиня устраивают мне овацию. Я не пустила слезу, не кричала, и никого не убила, и я не поддалась его «секспертизе». Я заслуживаю Почетную медаль Конгресса, но я чувствую себя так низко. Дерьмо. Мы ничего не решили. Мы на краю пропасти. Поставлен ли наш брак на карту? Почему он не видит, что он в полной заднице, потому что побежал к этой женщине? И что он имеет в виду, когда говорит что не увидит ее снова? Как я могу ему верить? Я смотрю на радио-будильник — восемь тридцать. Вот дерьмо! Я не хочу опаздывать.
— Кругом тупик, маленький «Blip», — шепчу я поглаживая живот. — Папа может быть проигранным делом, но надеюсь, что нет. Почему, ну почему ты так рано появился, маленький «Blip»? Просто все будет хорошо. — Моя губа дрожит, но я делаю глубокий вдох, взяв свои эмоции под контроль. — Пойдем. И надерем задницы на работе.
Я не говорю Кристиану до свидания. Он все еще в душе, когда Сойер и я уходим. Когда я смотрю из затемненного окна внедорожника, мое самообладание сдается и слезы наворачиваются на глаза. Мое настроение отражено в сером тоскливом небе, и я чувствую странное предчувствие. Мы фактически не обсуждали ребенка. У меня было меньше, чем двадцать четыре часа, чтобы свыкнуться с новостью о маленьком «Blip». У Кристиана было еще меньше времени.
— Он даже не знает твоего имени. — Я ласкаю живот и вытираю слезы с лица.
— Миссис Грей. — Сойер прерывает мои раздумья. — Мы на месте.
— О. Спасибо, Сойер.
— Мэм, я собираюсь сбегать в гастроном. Могу и вам взять что-нибудь?
— Нет. Спасибо. Я не голодна.
Ханна ждет меня с моим латте. Я беру его понюхав и мой желудок сжимается.
— Ммм… Можно мне чаю? Пожалуйста? — бормочу я смущенно. Я знаю в чем причина, потому что я никогда не любила кофе. Черт побери, он пахнет ужасно.
— Ты в порядке, Ана?
Я киваю и сную в свой офис. Мой Блэкберри гудит. Это Кейт.
— Почему Кристиан искал тебя? — Спрашивает она, без вступления.
— Доброе утро, Кейт. Как поживаешь?
— Прекрати это дерьмо, Стил. Что это дает? — инквизиция Кетрин Кавана начинается.
— Кристиан и я поссорились, вот и все.
— Он сделал тебе больно?
Я закатываю глаза.
— Да, нет… не так, как ты думаешь. — На данный момент я не могу общаться с Кейт. Я знаю, что расплачусь, а сейчас я так горжусь собой, что не сломалась этим утром. — Кейт, у меня встреча. Я перезвоню тебе.
— Хорошо. Ты в порядке?
— Да.
Нет.
— Я позвоню тебе позже, ладно? — шепчу я.
— Хорошо, Ана, ты знаешь, что делать. Я всегда рядом.
— Я знаю, — шепчу я, борясь с эмоциями на ее добрые слова. Я не собираюсь плакать. Я не собираюсь плакать.
— Рэй в порядке?
— Да, — шепчу я снова.
— Ах, Ана, — говорит она.
Нет.
— Хорошо. Обсудим позже.
— Да…
Утром, я время от времени проверяю свою электронную почту, надеясь на слово Кристиана. Но ничего нет. В течение дня, я понимаю, что он не собирается связываться со мной, он все еще злится. Но я тоже еще злюсь. Я прерываю свою работу только в обед, чтобы перекусить сливочным сыром,
В пять часов Сойер и я отправляемся в больницу, чтобы увидеть Рэя. Сойер очень бдительный, и даже очень внимательный. Это раздражает. По мере приближения к палате Рэя, он парит надо мной.
— Может принести вам чаю, пока вы будете с вашим отцом? — Спрашивает он.
— Нет, спасибо, Сойер. Я в порядке.
— Я буду ждать снаружи. — Он открывает дверь для меня, и я благодарна, когда через минуту он уходит. Рэй сидит в постели, читая журнал. Он побрился и одел пижаму, и выглядит как раньше.
— Эй, Энни. — Он ухмыляется. И опускает лицо.
— О, папа. — Я направляюсь к нему и он, в нехарактерной для себя манере, открывает широко руки и обнимает меня.
— Энни? — Шепчет он. — Что это? — Он держит меня крепко и целует мои волосы. Так что я в его руках понимаю, насколько редки эти моменты между нами. Почему?
Это то, почему мне нравится ютиться на коленях Кристиана. Через некоторое время, я отрываюсь от него и сажусь в кресло рядом с кроватью. Брови Рэй бороздят в беспокойстве.
— Расскажи своему старику.
Я качаю головой. Ему не нужны мои проблемы прямо сейчас.
— Ничего, папа. Ты хорошо выглядишь. — Я пожала ему руку.
— Чувствую себя лучше, хотя нога в гипсе и это дерьмово.
— Дерьмово? — его слова вызвали мою улыбку.
Он улыбается в ответ.
— «Дерьмово» звучит лучше, чем зудяще.
— О, папа, я так рада, что ты в порядке.
— Я тоже, Энни. Я буду рад устроить разнос какому-нибудь внуку на этом чертовом колене однажды. И не хотел бы пропустить это ни за что в мире.
Я моргаю. Дерьмо. Знает ли он? И я борюсь со слезами колющими мои глаза.
— Как дела у тебя и Кристиана?
— Мы поссорились, — прошептала я, стараясь говорить забыв о комке в моем горле. — Мы будем работать над этим.
Он кивает.
— Твой муж, прекрасный человек, — говорит Рэй успокоительно.
— Да это у него есть. Что говорят врачи? — я не хочу говорить о моем муже прямо сейчас. Это болезненная тема для разговора…
Вернувшись в «Эскала», Кристиана нет дома.
— Кристиан позвонил и сказал, что он будет работать допоздна, — сообщает мне миссис Джонс, извиняясь.
— О. Спасибо, что сообщили мне. — Почему он не мог сказать мне? Боже, он действительно дуется на совершенно новом уровне. Я сразу вспомнила о нашей битве, свадебные клятвы и истерию. Но потерпевшая здесь я.
— Что бы вы хотели поесть? — Миссис Джонс имеет определенный, стальной блеск в глазах.
— Пасту.
Она улыбается.
— «Спагетти», «пенне», «фузилли»? [20]
20
Разнообразные виды макаронных изделий.