На раскаленной паутине
Шрифт:
На сей раз его никто не расхваливал. Сплошные обвинения. Побег на милицейской машине, убийство адвоката, показания почтальона и других свидетелей. Снимки убитого редактора Таманцева с простреленным лбом и адвоката с секретаршей. Это уже серьезно. Как от мухи не отмахнешься. Теперь каждая собака знает его в лицо. Вот и работай в таких условиях. Итак, травля началась. Будут гнать зверя, пока не загонят в яму. Журавлев не тешил себя надеждой, что призывы к толпе выловить маньяка останутся без должного внимания. Люди легковерны и наивны, они
Какая бы каша тут ни заварилась, он знал одно: от Лики надо избавиться, иначе он и ее невинную душу потопит, как выразилась Светка, в городской канализации.
Лика застала партнера в глубоком раздумье. На ее сиденье лежала газета с его фотографией и грозным заголовком.
— Странно было бы, если они тебя назвали бы Факиром, раздувающим облака над пляжами. Но ты можешь все равно гордиться. Не успел приехать в Сочи, как попал на первую полосу самой читаемой газеты летнего сезона.
Она убрала газету и села рядом с печальным водителем.
— О гибели шофера Зернова ни звука, ни строчки. Ясное дело — я не мог одновременно находиться в твоем кафе и офисе Садальского. Информацию фильтруют. Публикации идут под диктовку. Теперь они могут вытворять что хотят и все валить на меня. Проверенный трюк.
— Конечно. Маньяк должен работать в одиночку.
— Вот-вот, ты права. И не дай Бог, при нем обнаружат ассистентку.
— К чему ты клонишь? Учти, Дик: от меня ты не избавишься. Я тебе не дам такой возможности.
— Что ты выяснила?
— Поедем, нам здесь делать нечего. Расскажу по дороге.
Журавлев тронул машину с места.
— Положение паршивое. Тот, кто все на свете знает про курьеров, нам недоступен. Сегодня на рассвете Виктора Зернова отправили с сердечным приступом в больницу. Ребята не верят. Зернов здоров как бык, и мы с тобой знаем, что этой ночью у него отмечался день рождения жены. Одного из репортеров допустили в дом. Он разговаривал с женой. Та подтвердила, что мужа отправили в больницу, но наотрез отказалась говорить в какую. Тот парень, который дал тебе газету, обронил такую фразу: «Вряд ли мы увидим Зернова живым». Он же предположил, что Зернова увезли в клинику доктора Вейнера. Прокурор нам рассказывал, что эта клиника построена на средства вице-мэра Егора Рубина и что там создана какая-то лаборатория.
— Ну, тут я никакого криминала не вижу. Меня другое смущает. Почему такое рядовое событие, как сердечный приступ чиновника городской администрации, собрало вокруг его дома репортеров.
— Все очень просто. Зернов назначил на десять утра пресс-конференций в мэрии. Но не явился. Самые любопытные отправились к нему домой. А тут их ждал странный сюрприз.
— Значит, напрасно прокурор ждет его звонка. Трогательная солидарность. Все заболевают одновременно в самый неподходящий момент.
— Газетчики еще кое-что пронюхали. Врача вызывали не только к Зернову, но и к его двадцатилетнему сыну. Но неясно, что с тем могло случиться.
— Тяжелые времена настали для семейства Зерновых. Но почему же эти пройдохи не узнали, что и шофера Зернова ухлопали в центре города на глазах у целой толпы?
— Уже узнали. Я им об этом рассказала. Но боюсь, они мне не поверили. В сводке происшествий местного УВД таких данных нет. Чувствуется работа полковника Духонина. Его здесь называют Крестным отцом города. Сейчас вся власть сконцентрирована в его руках. Но сам-то он — дырка от бублика. Надо выяснить: под чью дудку он пляшет. Ведь самого вице-мэра Рубина в стране нет. Он где-то на Ямайке или Фиджи. Правда, и в это Женька не верит.
— Кто такой Женька?
— Репортер, который сунул тебе газету. Тот еще пройдоха. Его статьи и очерки очень популярны. Зовут его Евгений Метлицкий.
Журавлев едва удержал руль в руках.
— Самозванец! Ублюдок!
— Что с тобой?
— Евгений Метлицкий — мой партнер и живет теперь в Москве. Да, он был известным репортером, и его знал весь Краснодарский край, но он уже давно сменил профессию и в этих краях не появлялся больше года.
— Какая разница! Освободилась ниша, и другой ее занял. Один пройдоха ушел, другой пришел, а подпись под статьями осталась та же. Позвони своему приятелю в Москву, они наверняка друг друга знают.
— Еще чего! Время тратить на. всякую ерунду. И ты хочешь сказать, что этот самозванец принял тебя за свою?
— Женька не дурак. Я это сразу поняла. Он же видел, что я приехала с тобой, а тебя узнал по фотографии в газете. Глаз-то наметанный. Вот он сам ко мне и подвалил. И информацию мне подкидывал с тем расчетом, чтобы я ею с тобой поделилась. А то ему делать нечего — со всеми откровенничать. Ты что, сам этого не понял?
— Прощупывает почву?
— Конечно. Он хочет что-то сказать, но пока не решается.
— То-то он крикнул мне: «Еще увидимся!»
— Парень осторожничает. Может, ты и впрямь маньяк,. Хочет собрать необходимые справки. Пусть собирает. Он дал мне номер своего сотового телефона. Так что мы его найдем при необходимости.
— Это хорошо. Сообщники из местных нам могут пригодиться.
— Сейчас о конвертах надо думать.
И опять у Журавлева кольнуло в затылке: они подъезжали к злополучной бензоколонке.
— Попробуем прояснить ситуацию. Посиди в машине.
Журавлев притормозил и остановился метрах в двадцати от заправочной станции.
Его интересовал тот парень, которого вчера ночью он так и не нашел. На этот раз ему повезло больше. Мало того: он увидел друга по несчастью.
Парень лет двадцати пята скучал на скамейке, а его рыжая голова была обмотана белым бинтом. Вряд ли он ему чем-то поможет. И все же Журавлев решил попытать счастья и присел рядом.
— А чего не подъехали? Шланг не дотянется. Или бензин кончился? Так я помогу докатить.
— Спасибо, дружок. Но о бензине мы подумаем чуть позже. А сейчас давай поговорим о твоей голове.