На Рио-де-Ла-Плате
Шрифт:
— Куда мы идем? — спросил я.
— Ко мне. Если у вас нет времени поужинать со мной, мы должны хотя бы выпить по стакану вина. Я считаю вас своим другом, потому что сдружились мы так быстро и сердечно. Мой домик вон там, сразу за этими двумя садами, мимо которых мы сейчас идем!
— Хорошо, тогда я провожу вас до двери. А завтра утром в десять часов мы с вами увидимся.
Вскоре сады закончились, и мы очутились перед небольшим домиком. На его приземистом фасаде не было ни единого окна, лишь дверь. Пока мы, прощаясь, обменивались последними фразами, послышались
За углом стены, ограждавшей сад, мелькнуло сомбреро. Обладатель шляпы догадался, что его заметили. Отступить он уже не мог, иначе бы вызвал у нас еще большее подозрение, поэтому ему не оставалось ничего другого, как шагнуть вперед. Ну, конечно, это был тот самый головорез, о котором меня предупреждал йербатеро.
— Кто тут? Что вам угодно, сеньор? — довольно растерянно спросил миниатюрный органист, отнюдь не геройского вида.
Незнакомец приблизился на несколько шагов, но, несмотря на светившую луну, лицо его, укрытое широкими полями шляпы, оставалось подернуто мраком, так что черты различить было нельзя. «Он нападет на меня», — мелькнула у меня догадка.
— Пардон [45] , сеньоры! — ответил он. — Я ищу жилище сеньора Аррикеса, и мне указали дорогу сюда.
Голос он, безусловно, изменил. Он стоял всего в трех шагах от меня, держа руку в кармане.
— Сеньор Аррикес здесь не живет, — ответил органист. — Вас ввели в заблуждение.
Тот приблизился еще на один шаг, но я в тот же миг отступил в сторону, так что нас снова разделяли три шага, и луна оказалась у меня за спиной. Теперь ни малейшее его движение от меня не ускользнет.
45
Прошу прощения (фр.).
— Я не знаю никого с таким именем, — покачивая головой, рассуждал органист. — Может быть, вам не только адрес назвали неверно, но и имя исказили?
— Не думаю. Я имею в виду иностранного сеньора, который сегодня играл на органе.
— Вот как! А он — перед вами. Но зовут его не Аррикес, а…
Чтобы прочитать мое имя, он поднес визитную карточку, которую все еще держал в руке, к свету. Бандит воспользовался этим и набросился на меня. В руке у него был нож, который он достал из кармана. Я быстро шагнул в сторону. Сверкающий клинок прошел мимо меня, а наглый молодчик схлопотал от меня такой удар кулаком по голове, что зашатался. Левой рукой я обхватил его шею, а правой стукнул снизу по локтю, пальцы его разжались, и нож вылетел. Я швырнул бандита о стену дома, после чего он рухнул на землю как мешок. Все это произошло в несколько мгновений.
От ужаса милый мой знакомец органист выронил визитную карточку. Он лепетал что-то невразумительное, заламывая руки и жадно хватая воздух; но, когда дар речи вернулся к нему, изо всех сил завопил:
— Какая беда! На помощь, на помощь!
— Не надо кричать, сеньор! — приказал я ему. — Нам больше ничто не угрожает.
— Это опасное заблуждение, сударь! Он же профессиональный убийца! У таких людей всегда есть пособники. Надо бежать! Но куда, куда? Что же делать? Господи, что же это я? Вот же мой дом! Я спасен!
Он быстро отворил дверь, вошел в дом и захлопнул дверь за собой. Что будет со мной — ему, видимо, было безразлично. Однако он все же крикнул мне из-за решетки:
— Слава Богу! Я спасен! Быстрее уносите ноги!
— Какой мудрый совет! Почему же вы меня не впустили в свой дом?
— Покорнейше благодарю! Я не хочу, чтобы бандит потом мне мстил. Уходите, уходите! Не стойте перед моим домом!
— И это говорит человек, только что называвший меня своим другом и уверявший, что любит меня?
— Дружба дружбой, любовь любовью, но своя рубашка ближе к телу. Вы что ж, хотите, чтобы меня зарезали?
— Вовсе не желаю. Ладно, ухожу. До завтра!
Я повернулся. Но тут он окликнул меня:
— И не вздумайте возвращаться сюда! Я вам запрещаю это!
Трусость этого жалкого человечка рассмешила меня. Бандит, напавший на меня, лежал на земле. Я был уверен, что пособников у него не было. Поэтому я вернулся к двери и не отказал себе в удовольствии напомнить этому трусу:
— Но вы же меня так настойчиво приглашали к себе! Мы же хотели вместе позавтракать!
— Завтракайте, где, когда и с кем захотите, только не у меня!
— Но напали не на вас, а на меня.
— Вначале да, но вы плохо знаете этих людей. Вы приговорены к смерти, а значит, та же участь ждет и всех ваших друзей и вообще каждого, кто с вами встречается. Ни одна партия не щадит другую. Как можно быстрее убирайтесь отсюда. Я не могу больше с вами иметь ничего общего.
— Хорошо, я уйду. Но нет ли рядом с вами кого-то, кто мог бы помочь мне доставить бандита в полицию?
— Что вы надумали! Это было бы самой большой глупостью, которую я только мог совершить. Да будь у меня и тысяча слуг, я не отдал бы в ваше распоряжение ни одного из них. Оставьте его, пусть он лежит… Слава Богу, женушка моя идет! Она несет свечу, со мной теперь ничего больше не случится. Бегите, бегите! Это самое лучшее, что вы можете сделать!
За дверной решеткой блеснул свет, и я услышал женский ворчливый голос. Органист скрылся. Его сейчас ласково пожурят за нарушенный ночной покой. Я нагнулся к бандиту.
И, признаться, сделал глупость. Бандит, лежавший якобы без сознания, внезапно вскочил и бросился за ножом. Мне удалось опередить его, я схватил нож и одновременно протянул другую руку к нему. Он отпрянул, поэтому мне не удалось его схватить. Остановившись в нескольких шагах от меня, он угрожающе поднял кулак и заорал:
— Ну, ты еще пожалеешь об этом!
И скрылся, но не в переулке, по которому подкрадывался, он бежал в сторону пустыря.
Взяв нож, я пошел в переулок, медленно, внимательно высматривая, нет ли там еще кого-нибудь. Но никого там не было. Я повернулся налево, в сторону виллы Тупидо.