На Рио-де-Ла-Плате
Шрифт:
— Подлец! — прошипел майор, когда индеец опустошал его карманы.
Педро отвесил ему крепкую оплеуху и сказал.
— Это ты подлец! Теперь я знаю о тебе все! Скажешь еще хоть слово, и я череп тебе проломлю.
У майора были при себе часы, бумажник и кошелек. Часы я положил обратно в его карман, бумажник и кошелек открыл. В них было почти восемнадцать тысяч бумажных талеров. Я спросил сборщиков чая:
— Не могли бы двое из вас вернуться на сожженную алькерию?
— Для чего?
— Чтобы передать ее владельцу
Мою просьбу были готовы исполнить все пятеро.
— Бросьте жребий! И еще скажите старому хозяину, чтобы прислал своих гаучо забрать украденных у него лошадей.
— Пока мы еще ими не завладели, — заметил Монтесо.
— Ничего, завладеем. Или вы думаете, что я освобожу этого так называемого майора, не вернув нам лошадей?
— Сеньор, я — офицер штаба полковника Латорре! — заявил майор.
— Тем хуже для вас, потому что я его противник.
— Я решительно отказываюсь идти вам на уступки!
— Нас не интересует, что вы хотите и чего не хотите. Мы поступим по своему усмотрению.
— Помните, что в наших руках находятся заложники!
— Не смешите людей! Разве вы находитесь не в наших руках? Или вы думаете, я схватил вас за шиворот только ради хвастовства? Спасти вас может только удачная для вас сделка. Но вы почему-то отвергаете все компромиссы.
— А вы не думали о том, что Монтесо могут вообще прикончить!
— Не надейтесь на это! Я уже поймал вас, а заодно освободил сразу двух пленников. Вы думаете, что мне трудно будет вызволить обоих Монтесо? Я в одиночку справлюсь с этим. А ведь тут, кроме меня, есть еще люди, которые боятся вас так же мало, как и я.
— Значит, вы предлагаете обмен пленниками?
— Так точно, сеньор! Если мне вздумается обменять вас на йербатеро и его племянника, я это сделаю. Захочется освободить их, а вам всадить пулю в лоб, я и это сделаю, а мои товарищи со мной во всем согласятся.
— Не будем спорить! Но, в любом случае, отдайте мне мои деньги!
— Вот эти деньги — ваши?
— Да.
— Вы заявляете об этом в присутствии всех этих свидетелей?
— Естественно.
— Я удовлетворен этим. Я не покушался бы на собственность любого другого человека, чтобы возместить причиненный вами ущерб. Но раз вы твердо заявляете, что деньги принадлежат вам, то я полагаю, что эти двенадцать тысяч талеров станут компенсацией за сожженный дом и инвентарь алькерии.
— Ого! Вы должны прежде попросить у меня разрешения на это.
— А вы разве просили разрешения сжечь алькерию? Вам бы в нем, конечно, тоже отказали, но вы все-таки сожгли ее.
— Сеньор, это воровство!
— Ладно, но в таком случае я — честный вор, тогда как вы — подлый поджигатель и конокрад. Вам останутся шесть тысяч талеров; я суну их в карман, как и часы. Это будет справедливо. Вы же покупаете быков, забиваете их и не
— Выкуп? О нем я ничего не знаю. Я задержал йербатеро потому, что он вместе с вами совершил тяжкое преступление. Я бы задержал и вас, если бы мог. Но о выкупе никто не сказал ни слова.
— Ладно! Вы очень красноречиво защищаетесь. Наверное, думаете, что мы отправились в погоню за вами до того, как ваши посыльные прибыли на эстансию.
— Мои… посыльные? — спросил он, запнувшись.
— Да. Ваш лейтенант с двумя своими товарищами.
— Они побывали на эстансии?
— Ба! Не делайте вид, будто вы ничего об этом не знали! Как же вы допустили такую глупость, решились на это мальчишество? Конечно, мы схватили этих людей. Они признались во всем и ждут теперь наказания! В этом деле ваше имя будет играть важную роль, ваша персона, вероятно, тоже, так как я приглашу вас посетить эстансию Дель-Йербатеро. Потом мы доставим вас в Монтевидео, где вы сможете испросить защиту у вашего доблестного comisario criminal.
Он умолк, глядя на то, как я передавал деньги двум йербатеро, вытянувшим жребий и немедленно пустившимся в путь.
Неважно, чем это могло обернуться, главное, старому хозяину надо было вернуть деньги. Наконец оба сборщика чая удалились, взяв лошадей, а индеец отправился проводить их через болото. Дорогу им ярко освещала луна.
Майор кипел от бешенства. Взгляд его блуждал от одного к другому. Превратись его взоры в клинки, он бы наверняка нас убил. Чтобы он не надоедал нам, его отвязали от дерева, скрутили ему ноги и положили в сторону, теперь мы не видели его, а он не мог подслушивать наши разговоры. Мы ремнем привязали его к дереву, впрочем, не затягивая ремень. Потом мы распаковали наши припасы и поужинали. Дайю, пришедшую к нам, мы также попросили присесть рядом с нами и поучаствовать в трапезе.
Тернерстик называл своего спутника шкипером. Он сидел напротив меня. Этот рослый, крепкий, широкоплечий человек выглядел как и положено настоящему моряку. Я принял его за фриза [118] , поскольку он был белокурым и голубоглазым. Поэтому я обратился к нему на немецком наречии:
— Как же вас с вашими кулачищами сумели скрутить?
— Как? Вы говорите по-немецки? — изумился он тоже по-немецки.
— Я — немец.
— Ни в жизнь не поверил бы в это! Я — фриз с Северного моря. Зовут меня Хансом Ларсеном.
118
Фризы— жители Фризских островов в Северном море и прибрежной провинции Фрисландии; этническая группа германской нации; общаются между собой на особом диалекте северонемецкого языка.