На рубеже веков. Дневник ректора
Шрифт:
Я говорил об огромном количестве присловий, крылатых выражений, родиной которых стал Пушкин. Я говорил о Лицее, которым в наши времена стал Литературный институт. Я говорил молодым ребятам, что ничего не надо бояться. Я в свое время испугался — и закончил МГУ, а сейчас понимаю, что и в Литинституте меня встретили бы хорошо. Бояться ничего не надо, и Пушкин был не из боязливых, иначе бы не погиб на дуэли от пули собственного свояка.
На обратном пути ехали через Арзамас, Вид — один из лучших в России — через пойму реки перекликаются два собора; места спокойные, но как будто намагниченные… В дороге выяснилось, зачем оба мы были нужны Жене, кроме, конечно, того, что он неплохой парень. От меня — внутренняя рецензия на его новый роман.
5 июня, понедельник. Вернулся из Нижнего Новгорода рано утром. Гулял с собакой, уехал
На сон грядущий читал дневники М.О. Чудаковой, названные «Людская молвь и конский топ». Выписываю из дневников две цитатки. И после этого говорят о национализме нас, русских. Может быть, начать стеснятся того, что мы русские?
«2 июля (1974) Все время по радио из соседнего дома несся хриплый бабий хор, вот уже три десятилетия знаменующий советскую жизнь».
«29 июля (1974) — Эти пакостные русские фамилии — Прокудин, Проскурин! Что за гнусность в звучании. (Эмфатическая реплика N)»
Вдруг вспомнилась картинка из Болдинской жизни: на центральной площади вновь, к случаю покрашенного дома, на котором еще старая, выложенная кирпичом надпись «Дом Советов». И не меняют, хотя и имение Пушкиных. Кстати, очень большое имение. Вот тут я впервые начал понимать, что такое двести душ крепостных крестьян.
6 июня, вторник. Весь день занимался бухгалтерией, собирал и рассчитывал «Вестник», который Л.И., конечно, оставил мне совершенно сырым. Много занимался студентами, разбирался с их пропусками в общежитие и жизнью. Очень беспокоят меня наши переводчицы, которые забывают, что из них готовят переводчиц художественной литературы, а думают, что просто переводчиц для фирм. Нет, милочки, так дело не пойдет. Я готов гробиться для литературы, но не для зарубежного бизнесмена. Приезжала аудитор Алла Ивановна, порядок у нас только в кассе, где я все понимаю. Мы опять переплачиваем налоги, потому что не хотим считать и думать.
Сегодня у В.С. все в порядке с диализом. Звонил Миша Семерников, кажется, все начинается снова с конкурсом Пенне.
Прочел в том же номере «НМ», где и Чудакова, коротенькие рассказы Сергея Шаргунова «Как там ведет себя Шаргунов?» Ощущение новой интонации. Здесь есть и что-то новое в выражении.
7 июня, среда. У меня на даче состоялось празднование тридцатилетия моего шофера Феди. Уехали с работы в четвертом часу. Празднование происходило пышно, съели ведро картошки и пять килограммов шашлыка. Водки было выпито около одной поллитры на брата. Для меня была куплена бутылка красного вина. Все это для меня было омрачено какими-то неладами у Феди в семье. В этот день утром позвонила его своячница Диляра. Федя в этот день ночевал дома, и вдруг в два часа ночи приехала О.В. с бранью и криками. За Федей и с ультиматумом. Ей ассистировала ее сестра Таня. Наша будущая переводчица и студентка. Дай Бог, чтобы она поступила, но преподаватели говорят, что данные у нее минимальные. Это воспитательный акт будущей студентки. Теперь о Феде. Оказалось, что с 6 мая он дома не жил и денег, кажется, на семью не давал. В Люберцах у него их отнимали что ли? По словам этой Фединой родственницы, получалось, что дама вроде бы привезла его вещи и выдвинула ультиматум: ни минуты у жены или забирай свое шмотье. Требует моего шофера безвозвратно и целиком. Здесь тоже требуется мое какое-то решение, но у меня — его нет. Одна женщина вроде смирилась, что мужа у нее отобрали, и отца у ее ребенка отобрали — это законная жена, а вторая женщина готова эту первую живьем закопать и хочет, чтобы у этого отца был только один ребенок, это ее ребенок. Эта женщина, защищая свое, женское проигранное, может ворваться ночью в чужой дом и не боится стыда и огласки. Но эту женщину я хорошо знаю. Но вот удивительное дело, не могу размахнуться на нее как на литературный характер, здесь открываются бездны, а у меня таланта не хватает.
8 июня, четверг. С дачи вернулся утром и сидел на работе. В конце дня считали с Димой, что было сделано, получалось много: и разобрал гору бумаг, и решил другие дела, и говорил с подрядчиками. В машине слушал поэтическую композицию, которую Рафаэль Клейнер представил на премию Москвы и которого хотят протащить даже вопреки комиссии по эстраде, которая должна была его рассматривать. Это стихи Бродского и молодых советских поэтов, погибших в первые годы войны. Н. Майоров, П. Коган, М. Кульчицкий, В. Багрицкий, Б. Смоленский. Здесь же кроме стихов и дневники. Обычная радиокомпозиция, в которой мало индивидуального. А вот поэты эти безумно устарели и высветились в новом свете. Сколько здесь не поэтического, а политического, сколько экстатического нажима. Воистину дети своего поколения, а поколение безжалостное, завороженное словами борьба, враг, месть. Я полагаю, что секретарь нашей комиссии, сделает все, чтобы я не оказался на президиуме. Вспомнились реплики и обаятельные телодвижения Павла Слободкина во время первого обсуждения.
Прочел заключение аудита.
Как хорошо жить без писания романа.
9 июня, пятница. Последнее время мне не хватало моей пенсии, чтобы оплатить квартплату, электричество, гараж и другие коммунальные платежи — и пенсия идет через банк и платежи тоже через банк. Утром ходил в банк, — тревога напрасна, мне рублей семьдесят еще прикинули, сейчас я получаю 571 рубль. Вместе с моей зарплатой, почасовыми и гонорарами, с которых по возможности я стараюсь не платить налогов, выходит что-то около двухсот долларов в месяц. Сумма, конечно, не олигарховая, но я никакой общенародной собственности вроде нефти или газа не приватизировал.
Что касается добывания денег, то сегодня опять ездил в общежитие, занимался гостиницей, порядком, дисциплиной. Постепенно прихожу к ощущению о необходимости реорганизаций и замен. Наш коллектив чувствует себя коллективом советским. В гостинице грязно, «хотя и по-домашнему», здесь предпочитают не медленное и неуклонное поддерживание всего хозяйства в порядке, а тоталитарный ремонт. Если отвалится одна кафельная плитка, вместо того, чтобы быстренько ее приклеить, будут ждать, когда отпадут все. В бухгалтерии будут переплачивать налоги, но не решаться изучать налоговое законодательство. Сегодня дал выговор Зиновьевой И.Н., Д.Н. Лаптеву и А. Вохромеевой за непорядки с платежами. Другим приказом по выговору Горшковой и Зиновьевой за старые грехи с налогами. Во вторник достану и А. Тиматкова, который по молодости не ценит свое положение. Я поздоровел, роман написан и вчерне принят — звонил Алексей из «Армады» — семинары закончились, можно теперь и нажать на приведение всего в порядок.
Сегодня Олега Табакова представили труппе как нового руководителя МХАТа им. Чехова и сегодня же у него взяли интервью. Олег не нашел новой маски, все как-то было неглубоко, некий шутливый тон провинциального продюсера; еще раньше он говорил, что будет ставить Шоу, а приглашать, как режиссеров, Гинаса и Шапиро. Ничего программного, как в свое время на открытие МХАТа. Даже у В.С. предложение интереснее — Булгаковский «Театральный роман» — специфические страницы того же театра, взгляд на прошлое, подведение итогов. Уже стало известно, что ректором МХАТовской школы стал Смелянский, Все, кажется, опять расходится по своим. Никто не вспомнил о другом МХАТе, о возможности слияния, об общей программе. В интервью оказались ноты, не очень славно прозвучавшие в адрес Ефремова.
У Инны Вишневской сегодня вышла толковая статья о Литинституте в газете «Век». Еще раньше «Труд» писал, что обокрали квартиру редактора «Века» Саши Колодного. Вот время! Из статьи Вишневской привожу небольшой фрагмент обо мне. Снимем некоторую патетику и, в принципе, получится довольно правдиво.
«Самые разные есть в институте семинары — поэзии, прозы, драмы, публицистики, детской литературы, критики, художественного перевода. Здесь учатся студенты из многих стран, здесь создаются международные программы сотрудничества с университетами почти всего университетского Запада.