На самых дальних...
Шрифт:
В чем, в чем, а уж в сентиментальности нас, современных двадцатилетних людей, заподозрить трудно. И все-таки без восклицаний здесь не обошлось.
— Сила! — сказал Стас.
— Мощь! — сказал Матросов.
— Чудо! — сказал Димка.
— Мираж! — сказал Тарантович.
— Сказка! — сказал Валька.
И лишь я промолчал.
…Разгрузка началась в полдень.
Как только наш «Балхаш», обогнув отлогий мыс с маяком, встал под его защитой на рейде, а на заднем плане голубой усеченной пирамидой, будто на двух этажах, четко обозначился красавец вулкан Тятя, от берега к нам рванулась целая флотилия разнокалиберных лодок, катеров, самоходных барж и прочих незнакомых глазу плавсредств. Видно, не часто приходят сюда с Большой земли
Поселок Южный, районный центр и конечный пункт нашего недельного мытарства по морю, впечатления не произвел. Несколько десятков домов, разбросанных по берегу, сиротливо жались к сопке. Маяк, корпуса рыбозавода и сферическая антенна «Орбиты» — вот, пожалуй, и все достопримечательности. Несколько скрашивал картину вулкан — экзотическое творение природы. Мы еще не знали, что пройдет совсем немного времени и этот крохотный, невзрачный поселочек на берегу океана станет для нас и столицей мира, и центром Вселенной, и очагом цивилизации, и бог знает еще чем ни этой не очень-то обитаемой земле. Попасть сюда хотя бы на два-три дня станет нашей голубой мечтой. Но все это будет потом. А пока мы без особого волнения взирали на то, как местная флотилия шла на сближение с нашим «Балхашом». Уже можно было различить лица людей, густо облепивших катера и баржи, и даже прочесть на них веселую решимость достичь вожделенной цели.
Мы вытащили свои нехитрые пожитки на палубу и стали готовиться к выгрузке. Под этот шумок куда-то загадочно исчез Матросов, видно, помчался в ресторан. Он на полном серьезе решил уговорить Верочку списаться на берег здесь, в Южном. Несколько раз мелькало в толпе пассажиров хищное обличье метра Ярошенко, и он недвусмысленно посматривал в нашу сторону. Неожиданно я заметил того бородатого дядю, с которым Матросов таинственно шептался дня три назад, накануне Валькиных именин. Точнее, вовсе не он привлек мое внимание, а чехол желтой кожи из-под ружья на его плече. У меня даже дух захватило от неожиданности. Ружье Матросова и этот его желтый фирменный чехол — подарок отца, их бы я не спутал ни с чем другим, ошибка здесь исключалась. Но я почему-то медлил. Ноги мои точно приросли к палубе. Вместо того чтобы что-нибудь предпринять, я стоял и глазел на этого дядю. Неожиданная догадка развеяла мои сомнения. Так вот откуда у Матросова появились вдруг деньги! Вот о чем они так таинственно шептались тогда с этим дядей, уединяясь на палубе: рыбак рыбака видит издалека… А мы-то, мы-то наивные пижоны! Без угрызений совести взять и промотать за один вечер в ресторане Володькино ружье, батин подарок! Нет, так не годится! Я толкнул в бок стоявшего рядом Стаса. Тот от удивления открыл рот. Пока он переваривал впечатления и пропускал их через свой компьютер, я подошел к бородатому дяде.
— Ничего ружье, — начал я.
— Годится, — ответил дядя.
Бородач с виду был ничего, крепкий еще мужик, да и ростом на полголовы выше меня, как раз под Стаса.
— Вы бы вернули ружье по назначению, — сказал я мирюлюбиво. — Деньги мы отдадим, вы не волнуйтесь.
— Ни к чему, — бросил дядя, не вынимая трубку изо рта.
— Что — ни к чему? — не понял Валька.
Ребята были уже рядом и обступили нас о дядей полукругом.
— Так, ни к чему. — Бородач явно переоценивал свои силы, он даже не смотрел в нашу сторону, будто мы пай-мальчики и забоимся замарать ручки.
— Нет, дядя, так не пойдет, — жестко сказал Валька. — Ружье ты нам все-таки отдай! Дареное оно потому что…
Я чувствовал, ребята уже завелись, и думал сейчас только о том, как бы предотвратить назревавший скандал. Я взял Вальку за руку.
— Ни к чему. Дело сделано. — Бородач явно продолжал испытывать наше терпение. Правда, он почувствовал угрозу в нашем сомкнутом полукруге и повернулся вполоборота, жестко сцепив руки на груди.
— Мы ценим юмор, но не настолько! — веско сказал Стас, выгибая грудь колесом и сжимая увесистые кулаки. — Замашки у тебя, дядя, какие-то, извини,
В бой вступили силы главного калибра. Дело принимало серьезный оборот.
Матросов появился вовремя. Он кинулся между Стасом и бородачом и оттеснил нас от него на безопасное расстояние. Инцидент был исчерпан. Но ненадолго. Теперь в позу уже встал Валька. Дескать, не нужны ему такие жертвы, могли бы, мол, и без ресторана обойтись, и вообще, он не Золушка, а Матросов не Рокфеллер.
Дав Вальке выговориться сполна, Матросов увлек нас в сторону и, сияя, заговорщицки сообщил: «Она согласна…»
Мы опешили.
— Ты женишься? — наконец выдавил из себя Витенька Тарантович.
— Ты очень догадлив, — заметил Димка.
— При чем тут — женишься? — сказал Матросов. — Просто Верочка согласна списаться с этой посудины и остаться здесь. Вот главное!
Мы ошарашенно молчали. В последнее время судьба расточительно баловала нас сюрпризами. Сначала Олег Петров, теперь вот Матросов. На глазах разваливался наш монолитный, сплоченный коллектив. Наши душевные муки прервал голос старпома, многократно усиленный мегафоном. Начиналась разгрузка. Описывать ее я не стану. Разгрузка как разгрузка. И высадку на берег тоже. Обычная высадка. Только земля под ногами покачивалась, как палуба «Балхаша». А потом мы мчались на перекладных в штаб отряда, подгоняемые стенаниями Матросова, который торопился вернуться на пирс. Формальности отняли совсем немного времени. Мы доложили дежурному по части о своем прибытии, заскочили в финчасть, взяли денежный аванс и устремились в обратный путь. До Южного было километров семь по отливу, но попутный транспорт, как на грех, не попадался. Матросов начал психовать. Мы все успокаивали его как могли.
Наконец нам повезло. Ехал какой-то газик. Мы голоснули, шофер остановился.
— Куда?
— На пирс.
— Порядок.
Уселись кое-как: в машине лежали чьи-то вещи. Димке места не досталось, и он уселся Стасу на колени:
— Эх, в тесноте, но зато обидно!
— Не знаю кому, — буркнул Стас.
Матросов сразу повеселел. Сжимая в руке шесть сотен аванса, наш казначей строил радужные планы:
— Братцы, мы закупим сейчас весь ресторан. Мы закатим такой пир! Мы утрем нос этому Ярошенко. А потом я ему дам чаевые. Хорошо? Нет, лучше так: мы отдаем все деньги Верочке. Пусть устроится, обживется. Верно, мальчики? Себе оставим только на обед. Скромно так, поесть…
— Опять мидий? — не удержался Димка.
— Ладно тебе, — оскорбился Матросов, — не похудеешь.
Шофер наш демонстрировал высший класс езды. Газик на предельной скорости мчался по укатанному морем песчаному отливу, ловко ускользая от настигавших его волн и вновь азартно устремляясь за ними вниз, к самой кромке воды.
— Сальто-мортале, смертельный номер! — прокомментировал очередной такой пируэт Валька.
— Курильский асфальт, — спокойно резюмировал шофер.
Когда мы подлетели к поселку и выскочили из машины, «Балхаша» на рейде уже не было. Лишь дымный след медленно таял над бухтой. Вслед за Матросовым мы бросились к пирсам. На грузовом вовсю кипела работа, пассажирский же почти опустел. Последние прибывшие пароходом пассажиры покидали его. Нашей Верочки среди них не было…
Пройдет год. Матросов будет возвращаться из Владика [2] с окружных стрелковых соревнований. Мы с ним случайно встретимся здесь, в Южном, и он мне скажет: «Да, чуть не забыл. Ты Верочку помнишь? Так вот, захожу как-то в «Золотой Рог» поужинать, смотрю — она, официанткой. Узнала меня, конечно. Глаза прячет, неловко ей… — И после паузы: — А метром там, между прочим, наш старый знакомый — Ярошенко».
ЧУДЕСА
2
Так местные жители называют Владивосток.