На шаг сзади
Шрифт:
Он прикинул – может, снять номер в гостинице? Но там надо назвать имя, а этого он не хотел. Он не хотел называть даже вымышленное имя.
Потом он сообразил – есть же совершенно отличное решение. Есть место, где он может прекрасно отдохнуть. Риск, что кто-то туда явится, крайне незначителен. Но даже на этот случай там, куда он собирался направиться, тоже есть черный ход. Он завел мотор и включил фары. Скоро рассвет, надо выспаться. У него впереди нелегкий день.
Он выехал на дорогу.
Часам примерно к пяти Валландер начал понимать,
– Никогда в жизни не встречал ничего подобного, – сказал Валландер. – Человека по имени Оке Ларстам, похоже, просто нет. Ни одна бумажка не подтверждает его существования. И все же мы знаем, что он есть.
– Может быть, у него есть другая квартира? – предположил Мартинссон.
– У него может быть десять квартир, – сказал Валландер. – И пятнадцать дач. Но как их найти?
– А может, он все собрал и уехал? – сказал Ханссон. – Понял, что мы подошли слишком близко, и удрал?
– Непохоже, что это – результат разовой генеральной уборки. Похоже, он так и жил. В комнате со звукоизоляцией. Но разумеется, твоя версия тоже не исключается. Мне бы очень хотелось, чтобы ты оказался прав. Но ты не хуже меня знаешь, что это маловероятно.
На столе перед ними лежал тот самый листок в клетку.
– Может быть, мы неправильно это истолковали? – спросила Анн-Бритт.
– Что написано – то написано. К тому же Нюберг утверждает, что написано совсем недавно. Он якобы определил это по следу карандаша на бумаге.
– А зачем он это написал?
Валландер насторожился. Мартинссон попал в точку.
– Ты нащупал главное, – сказал он. – Этот листик – единственная личная бумага, которую мы нашли. И что это значит? Давайте исходить из того, что я прав. Что он был тут, когда мы с Нюбергом возились с замком. Незакрытая задняя дверь… Поспешный уход, даже побег.
– И забыл взять только эту бумажку?
– Одно из возможных объяснений. – Он обращался теперь только к Мартинссону, как будто в комнате никого не было. – Или, скорее, первое, что приходит в голову. Не уверен, что оно верно.
– А как еще это можно объяснить?
– Он написал это для нас.
Никто не понял, что он имеет в виду. Он и сам прекрасно осознавал шаткость своих доводов.
– Что мы знаем об Оке Ларстаме? Он умеет добывать информацию. Вламываться в чужие тайны. Я не утверждаю, что у него есть доступ к материалам следствия. Но он не только умеет добывать информацию, он еще и умеет ею пользоваться. Умеет делать выводы и предвидеть развитие событий. Допустим, он рассматривал возможность того, что мы его найдем. Что мы нападем на его след. Очень вероятно, что это так и есть – особенно после того, как я упустил его в баре в Копенгагене. Он не исключает такую возможность и подготавливает отступление. И оставляет нам привет в виде этой бумажки. Он совершенно уверен, что в этом доме, где никаких других бумаг вообще нет, мы ее обязательно найдем.
– Зачем? – спросил Мартинссон. – С какой целью?
– Он нас дразнит. Это не так уж необычно – многим психам доставляет удовольствие дразнить полицию. Думаю, он ликовал после Копенгагена. Подумать только – снимки Луизы опубликованы во всех газетах, а он как ни в чем не бывало появляется в общественных местах и безо всякого труда натягивает полиции нос.
– Очень и очень странно, – задумчиво произнес Мартинссон. – Странно то, что мы находим эту записку в тот самый день, когда он собирается совершить новое убийство.
– Он не мог знать, что мы появимся именно сегодня…
Валландер услышал свои слова словно со стороны, и ему пришлось признать, что звучат они крайне неубедительно.
– Все равно, – сказал он. – Мы должны отнестись к этому очень серьезно. Может быть, он не блефует и все так и есть – он даст о себе знать именно сегодня. Мы должны исходить из этого.
– А у нас вообще есть из чего исходить?
Этот вопрос задал появившийся в дверях Турнберг.
– Нет, – сказал Валландер. – У нас ничего нет. Мы ничего не знаем. Так что лучше всего исходить именно из этого.
Наступило тягостное молчание. Валландер почувствовал, что людей надо подбодрить.
– У нас только один выход, – сказал он. – Еще раз – не знаю, в который уже по счету – последовательно пройти все материалы следствия. Сейчас у нас есть шансы увидеть то, что раньше мы могли проглядеть. Какой-то рисунок. Может быть, мы сумеем угадать, кто подразумевается под номером девять. Я сказал, что мы ничего не знаем, но это не так. Мы знаем очень много. Мы знаем, кто убийца. Бывший инженер, переучившийся на почтальона.
– Вы, значит, надеетесь, что в поведении этого человека есть логика, которую мы раньше не улавливали?
– Еще раз отвечаю: не знаю. Но иной альтернативы я не вижу. Разве что сидеть и ждать, когда произойдет очередная катастрофа.
Было двадцать минут шестого. Валландер предложил встретиться в восемь – он хотел, чтобы они хоть немного отдохнули. Наружное наблюдение пока оставить. И начать понемногу будить жильцов. Что они знают о своем соседе? Дом принадлежал строительной компании. Валландер предложил немедленно навести справки, не сдавали ли они Оке Ларстаму еще какую-то квартиру. Заняться этим поручили Ханссону.