На школьном дворе. Приключение не удалось
Шрифт:
— Грызи! Сам эту песню сочинил?
— Ну. А кто же еще?
— Давно?
— До отъезда Акимыча.
Надя по-прежнему смотрела на реку, щелкая орешки.
— Никто его не боится, а он — «Все дрожат передо мной, перед Юркою». Кто же это перед тобой дрожит-то?
— Дрожали некоторые.
— Ну, кто?
— Во-первых, учителки, во-вторых, ябеды, в-третьих, общественники всякие, которые воспитывать любят. А нормальных людей я не трогал.
Тут только Надя повернула к Чебоксарову скуластое лицо.
— Ну, ты все-таки скажи: ты был хулиганом или не был?
Юра помолчал, грызя орешки.
— Хулиганом,
— Да ну тебя! — рассердилась Надя. — Ты и словечка по-простому не скажешь.
Надя сердито умолкла, а Луиза обратилась к Чебоксарову:
— Чебоксаров, скажи… Мне не верится… Вот все кругом говорят, что тебя из десятилетки в нашу школу перевели и тебя Акимыч за один день взял да и перевоспитал. Ведь такое только в книжках бывает.
— В антихудожественных, — вставила Надя.
Чебоксаров помолчал, грызя орешки, глядя вдаль перед собой. Он, повторяю, очень любил производить впечатление.
— Не за один день, — наконец сказал он.
— А… а за сколько же? — спросил Хмелев.
— Н-ну… минут, примерно, за пятнадцать. Надя снова вмешалась в разговор:
— Юрка, ну довольно тебе! Люди серьезно тебя спрашивают.
— А я серьезно и отвечаю.
— За пятнадцать минут?
— Ну… В крайнем случае — за шестнадцать, может быть, даже за шестнадцать с половиной… Я ведь на часы не смотрел…
Теперь Луиза умолкла, Юру допрашивала только Надя:
— Каким же это способом Акимыч тебя перевоспитал?
— Нашел такой педагогический прием. Надино лицо из сердитого сделалось несчастным — такое ее взяло любопытство.
— Ю-урка! Ну, ты скажи: какой педагогический прием?
— Сказать не могу. Тайна. Дал слово Акимычу.
— А ну тебя! Любишь ты изображать из себя черт-те кого! — Надя отвернулась и умолкла. Молчали и Леня с Луизой. А Юра самокритично думал о том, что Надя права, что, примерно, так же сказал о нем и сам Данила Акимович.
Глава XI
В последний день зимних каникул Юра сам явился к директору второй восьмилетки, потребовал, чтобы никто из родителей его не сопровождал. Он хотел удивить Бурундука, о котором много слышал, совсем неожиданным для того поведением. Вот, мол, думал он, директор ожидает увидеть развязного, грубого, расхристанного парня, а к нему войдет подтянутый, с хорошими манерами молодой человек. Во как будет озадачен этот Бурундук!
Но Бурундук тоже неплохо подготовился к встрече. Ему сообщили о всех «подвигах» Чебоксарова, он внимательно их изучил и еще вечером, лежа в постели, продумал линию своего поведения. В результате встреча получилась очень галантной.
Послышался деликатный стук в дверь.
— Войдите, — сказал директор.
Дверь открылась, и на пороге появился подросток с правильными чертами лица, в аккуратной школьной форме, правда, с несколько длинноватыми для ученика волосами.
— Данила Акимович? Здравствуйте! Чебоксаров Юрий, — отрекомендовался он.
— А! Знаменитый хулиган Юра Чебоксаров! — улыбаясь, сказал Данила Акимович и привстал, указывая ладонью на стул перед столом. — Прошу! Садись!
Юра сдержанно поблагодарил и сел, не прислоняясь к спинке стула, держа ладони на коленях. Данила Акимович придвинул к себе одну из папок и вынул из нее мелко исписанный листок бумаги.
— Так, Юра. Я о твоих подвигах информацию получил. Теперь давай вместе проверим, насколько эта информация точна.
— Пожалуйста, — согласился Юра.
— Значит, ты три раза в милиции побывал?
— Три раза.
— Значит, за медведя, за хулиганство на воде и за девочек?
— Нет, тут в другом порядке: сначала за девочек, потом за историю на реке, а потом уж за медведя.
— Ну, расскажи, как ты напал на девочек.
— Это, когда я в пятом классе был. После того, как я на урок в виде негра пришел.
— Это как — в виде негра?
— Ну… вы же знаете, моя мама драмколлективом в Доме культуры руководит. Вот она принесла домой негритянский парик… Починить что-то там… Я им и воспользовался.
— А чем лицо намазал?
— Гримом, конечно. У мамы его навалом. Она даже на свои деньги его накупила, когда на областном смотре была.
— А с девочками как получилось?
— А с девчонками… Меня, конечно, несмотря на грим, разоблачили и отправили к директору. А эти две девчонки вечером к моим родителям явились и заявили, что они по поручению всего класса, хотя никто им этого не поручал… И говорят, значит, что весь класс просит моих родителей, чтобы они пресекли мое хулиганство. Ну… а когда они ушли, я вышел вслед за ними… А у них косы у обеих длинные… Я, значит, их за эти косы друг к другу притянул, а косы связал тугим узлом. Они, конечно, реветь, а тут, хотя и темно, прохожих много. И еще милиционер, а одна из девчонок его племянницей оказалась… Вот я и попал…
— Ну, а что за хулиганство на воде?
— Насчет хулиганства на воде — я думаю, это несправедливо: это просто несчастный случай. И тут не столько я, сколько Оська Кубов виноват, хотя, правда, это я его в ту историю втравил.
И Чебоксаров рассказал, что, увидев в кино катание на водных лыжах, он захотел стать первым человеком в Иленске, который овладел этим видом спорта. Но в городке такие лыжи не продавались, пришлось их делать самому.
Когда одна из обычных лыж ломается, выходит из строя вся пара и ее оставляют в какой-нибудь кладовке. У себя дома и у знакомых Юра насобирал несколько таких разрозненных лыж, соединил их попарно с помощью деревянных планочек, а примерно в середине прибил к каждой паре по дощечке, к которой привинтил шурупами старые мамины тапочки. Затем он раздобыл веревку длиной метров в двадцать и привязал ее к середине короткой палки, за которую собирался держаться.
Теперь осталось найти подходящий катер для буксировки спортсмена. Чуть ли не каждый десятый житель Иленска имел моторную лодку, узкую, длинную и, как правило, со стационарным мотором. Но несмотря на все уважение к Чебоксарову (он тогда окончил шестой класс), никто из его друзей не согласился похитить у отца ключ от моторки и взять Чебоксарова на буксир. Все знали, что в начале июня вода в реке еще очень холодная и что Юра пловец неважный. Пришлось обратиться к Оське Кубову, который окончил только четвертый класс, но легко управлялся с лодочным мотором, потому что с дошкольного возраста помогал отцу разбирать его, собирать и заводить. Оська был очень польщен тем, что знаменитый Чебоксаров предлагает ему стать соучастником своего очередного подвига. Взять ключ от лодки в будний день ему ничего не стоило: и мать, и отец оба работали.