На службе у олигарха
Шрифт:
Выйдя из лифта, Митя оказался в затруднении. Никто их не встретил. От лифта коридор, экономно освещенный ультрафиолетом, тянулся в обе стороны; в одну — к радиорубке и оружейному складу, Митин маршрут, в другую — по всей видимости, к жилым помещениям, пищеблоку и апартаментам Истопника. Митя поднял голову к видеотрубе, ожидая какого-нибудь распоряжения, — тщетно. За ними, разумеется, наблюдали, но молча. Выходит, ему позволяли, вернее, его вынуждали принять самостоктельное решение, но какое? Придушить, что ли, рыжую лазутчицу прямо
— Иди за мной, — распорядился Митя и свернул к радиорубке. По пути никто не встретился.
В его кубрике они уселись на лежак, но на расстоянии друг от друга, и Даша с облегчением вздохнула: «У-у-уф». Потом попросила разрешения закурить.
— Нет, — сказал Митя. — В бункере не курят. Здесь забудь свои б… привычки. Давай, рассказывай.
— О чём, Митенька?
Её лукавый взгляд и давно не слышанное «Митенька» размягчили его мозги, но он не позволил себе никакой глупости. Был суров, насторожен.
— Чего будешь плести Димычу, меня не касается. Я хочу знать правду.
Даша забавно склонила набок огненную головку. Все её движения были изящны, двусмысленны и преследовали лишь одну цель — возбудить желание в партнёре. Для этого девочек натаскивали ещё в школе, и Даша Семёнова в совершенстве овладела этой наукой. Среди «матрёшек» вообще дурочек не водилось. Можно сказать, сексуальная элита, обслуживающая в основном капризных миротворцев, вынужденных жить среди дикарей. Изредка, естественно, обламывалось и соотечественникам, прислуживавшим забугорным хозяевам. Таким, как, допустим, мэр Зашибалов.
— Я не вру, Митенька. Ни словечка не соврала. Помнишь, просила взять с собой? Почему не захотел?.. С меня дурь слетела, Митенька. Так бывает у некоторых девочек, не я первая. Рано или поздно их вычисляют и ставят на правило. О-о, это страшная смерть, муки ада. Мне тоже недолго оставалось, бригадир начал подозревать. Чудо, что удалось сбежать… Можно теперь мне спросить?
— Ну?
— Почему ты мне не веришь? Ведь ты знал меня такусенькую. — Она опустила руку ниже лежака. — Мы были парой когда-то. Почему, Митенька?
Митя вдруг осознал, что не может ответить на этот вопрос. Действительно, почему? Всё, что она говорила, могло быть правдой. С него тоже слетела дурь и никак, увы, не возвращается. Да вокруг полно перевертышей и в ту и в другую сторону. Мир текуч, как прохудившееся корыто. Если она сообщила о нём Истопнику… Но точно так же вся эта история могла быть всего лишь ловким внедрением агента под бочок Димычу. Как угадаешь?
— Хорошо, — сказал он миролюбиво, — а ты сама веришь кому-нибудь, кроме себя?
Даша поёрзала, устраиваясь поудобнее, и, как-то так вышло, придвинулась вплотную к Мите.
— Пожалуй, нет. Не верю.
— Правильно делаешь. Поверить кому-нибудь — всё равно что грудь себе прострелить навылет. Закон выживания. Не нами придумано.
— Митя.
— Чего?
— Я тебе верю.
— Ты же только что сказала?..
— Только что не верила, а сейчас верю. Не пойму, что со мной творится. Может, солнышко напекло.
Она подставила пухлые губы, соблазнительно сверкнул алый язычок, Митя не смог отвертеться. Впился в её рот, как кровосос. Оторвался не скоро, чувствуя себя на грани обморока. Её сладостная энергия хлестнула по жилам покруче, чем спирт. Он забыл, а может, и не знал никогда, что такое бывает. Сдавил податливые бока так сильно, что «матрёшка» запищала.
— Больно? — спросил он, подслеповато моргая.
— Подожди, миленький, я сейчас, — пробормотала Даша и поползла с кровати вниз головой. Оказывается, ей понадобилась сумка, откуда она, покопавшись, вытащила упаковку резинок с лейблом «Сделано в США», с пляшущей негритянкой на картинке. Самые модные, по доллару за штуку.
— Нет, — сказал Митя с обидой.
— Как же нет, Митенька? Без этого нельзя, запрещено. Статья восемьдесят первая. Размножение без санкции прокурора. Публичное распыление.
— Со мной будешь без этого.
— С тобой буду без этого, — эхом откликнулась Даша, улыбаясь одними глазами. Потом движением, от которого у Мити кольнуло в затылке, расстегнула молнию на джинсах.
… Вечером Митю отвели к Димычу. После секса с «матрешкой»-одноклассницей он натурально потерял сознание, а когда очнулся, в комнате не было ни Даши, ни её сумки и чувствовал он себя так, будто рыл котлован двое суток подряд. Голова ещё кружилась от терпкого, одуряющего запаха её кожи, пропитанной специальными эротическими добавками. О, теперь он знал, что такое настоящая, дорогая любовь, а не за бутылку сивухи или фальшивый стольник. Но не успел погрезить, как явился вестовой.
Обиталище Димыча доказывало, что он ни в чём себя не ограничивал, хотя по молве слыл аскетом и бессребреником, как Иосиф Виссарионович. Просторное помещение, метров пятнадцать, сплошь застеленное коврами, с мягкой мебелью, с электрообогревом. Но главное, с пофыркивающим кондиционером, насыщающим воздух ароматами цветущего луга. Не всякий руссиянский олигарх мог себе такое позволить. Не без удовольствия Митя вдохнул глоток чужой красивой жизни. Он не завидовал Димычу. С какой стати? В этом мире каждый получает по заслугам.
Истопник усадил его в плюшевое кресло, поставил на подлокотник чашку, которую собственноручно наполнил чёрным кофе из серебряного кофейника. Спросил неопределённо:
— Нравится?
— Пример для подражания, — сказал Климов. — Как и вся ваша жизнь, Дмитрий Захарович.
— Однако, ты льстец… Ответь-ка лучше на несколько вопросов. Давно ли соскочил с иглы?
— Да я по-настоящему и не торчал никогда. Выше травки не поднимался. Конечно, когда заметали, на пунктах прививки впрыскивали гуманитарную дозу, как положено. Но меня как-то не брало, не знаю почему. Сейчас уже около месяца чистый.