На стальном ветру
Шрифт:
– У меня было представление, что мы могли бы избежать конфликта.
Арахна занялась чаем. Раз или два она выглянула в окно, как будто ее мысли витали где-то далеко.
– На днях вы упомянули кое-что интересное.
– И что бы это могло быть?
– Вы говорили о встрече с другим искусственным интеллектом, другой машинной субстанцией. Честно говоря, мне трудно в это поверить. Согласно вашему законодательству, такие машины не должны находиться в свободном доступе.
– Может быть, я солгала.
– Возможно. Как бы то ни было, вы сказали, что этот ИИ превосходит меня, и что у меня был с ним контакт. Простите меня, но я нахожу это утверждение сбивающим с толку. У меня не было контакта ни с каким другим машинным сознанием, кроме Хранителей.
– Это случилось давным-давно, еще до того, как голокорабли покинули дом. Арахна, ответвлением которой вы являетесь, поняла, что другой ИИ представляет для нее угрозу. Она знала, что сделала Арахна - подделала данные Окулара, исказила наше представление о Крусибле. Арахна не могла позволить ей существовать, поэтому попыталась заразить ее кибернетическим оружием. Но она выжила, восстановила себя, стала сильнее, и теперь она почти здесь.
– Это не может быть правдой.
– Арахна решительно покачала головой.
– Это уловка.
– Вы говорили мне, что хорошо умеете распознавать ложь. Неужели я сейчас лгу?
– Вы привели себя в состояние веры.
– Другими словами, нет, вы не можете доказать, что я лгу. И вы также не будете рисковать тем, что можете ошибаться. У меня есть доступ к этому артефакту, Арахна. Она выслушает меня.
– Как ее зовут?
– Юнис. Но я уверена, что вы это уже знали.
Чику пришла к выводу, что Арахна обладает терпением машины. У нее было не больше возможностей скучать самой по себе, чем у отвертки, и она могла продолжать танцевать этот танец с Чику до тех пор, пока звезды не погаснут.
Но однажды ночью распорядок дня изменился. До этого момента Чику вообще не осознавала, что такое ночь. Был бы вечер, а потом наступило бы утро, и она чувствовала бы себя так, словно спала, но не помнила ни отдыха, ни сновидений. Ее жизнь сжалась до бесконечных утренних и послеобеденных часов совершенно приятных допросов - чай и вопросы, чай и вопросы, как будто ее личность уничтожалась с предельной вежливостью.
Следовательно, новое развитие событий можно было только приветствовать - по крайней мере, на первый взгляд.
Там были только Чику и девушка. Либо они находились в другой башне, либо ее собственная претерпела радикальные изменения. Стены и потолок комнаты стали почти прозрачными, так что Чику казалось, будто она стоит на диске с плоской вершиной, подвешенном высоко над балдахином. Диск парил под усыпанным звездами безлунным небом. Древесный покров под ее ногами образовывал черный супервид, лишенный каких-либо очертаний, кроме бледных стеблей окружающих башен. Она не могла разглядеть их верхушки достаточно хорошо, чтобы решить, стали ли они тоже прозрачными. Возможно, ее спутники тоже не спали в этот час, со своими собственными версиями Арахны.
– Вы хорошо разбираетесь в астрономии?
– спросила девочка.
– Не знаю. Испытайте меня.
Арахна указала на небо, от края до края расчерченное узловатым, усыпанным блестками хребтом Млечного Пути.
– Вон та белая звезда - вы узнаете ее?
– А должна ли я?
– Это Сириус. На Земле - или, по сути, в любом другом месте вашей Солнечной системы - это была бы самая яркая звезда на вашем небосклоне. Собачья звезда, предвещающая долгий закат лета. Для полинезийцев, которые отваживались на свои собственные великие путешествия, его восход был предзнаменованием зимы. Но вы удалились от Солнца гораздо дальше, чем Сириус, и Арктур стал самой яркой звездой. А вот эта звезда немного правее Сириуса - это Солнце.
– Девушка одобрительно кивнула.
– Какое оно слабое, какое холодное и бледное. Как далеко мы зашли, Чику, как чудесно, ужасающе далеко. Подобно полинезийцам, мы пересекли огромный и не нанесенный на карту океан. И, конечно, если вы посмотрите в направлении Солнца, само собой разумеется, что вы также должны смотреть в направлении голокораблей, поскольку они выбрали кратчайший возможный маршрут между нашими двумя солнечными системами. Они где-то там, именно в этом направлении - флотилия миров, скользящих к нам, как бобины на нитке.
– Произнося этот монолог, девушка стояла на самом краю диска, заложив руки за спину, подняв лицо к небу, не боясь упасть.
– Я извлекла данные о полете из вашего аппарата. Я знаю, когда вы покинули голокорабль, и как быстро двигался голокорабль в тот момент. Когда вы прибыли в солнечную систему Крусибла, голокорабли находились всего в немногим более чем одном световом году позади вас - едва ли какое-то расстояние по сравнению с тем, как далеко вы уже прошли. Я, конечно, ждала вас задолго до прибытия "Ледокола". Для вас не будет сюрпризом узнать, что я уделила большое внимание этому маленькому участку неба.
Арахна подняла руку и сделала круговое движение перед собой, как будто имитировала протирание окна. Круглая область неба, очерченная движением ее руки, начала увеличиваться и быстро стала размером с глаз кракена.
– События, которые вы сейчас увидите, произошли несколько лет назад, когда вы все еще находились на пути сюда на борту "Ледокола". К этому моменту обычная связь с караваном прекратилась. Делайте с этим, что хотите. Мне будет очень интересно услышать ваш анализ.
Солнце находилось в центре увеличенного изображения и, безусловно, было самой яркой звездой в определенной области. Не было никаких других ориентиров, кроме россыпи еще примерно дюжины звезд разной степени тусклости.
Пока что-то не вспыхнуло. Вспышка света, похожая на внезапное свечение светлячка, так близко к положению Солнца, что два источника света были почти неразличимы.
– Временные рамки значительно ускорены, - сказала Арахна.
– Я втискиваю данные за недели в несколько минут реального времени.
Еще одна вспышка. Чику не могла сказать наверняка, но это выглядело немного смещенным по сравнению с позицией первого.
Прошла еще минута или две. Затем произошла третья вспышка, снова отличающаяся по положению от первых двух, но также очень близко к Солнцу.
– Мысли, наблюдения?
– сказала Арахна.
– Я знаю, что вы мне показываете - или, во всяком случае, во что вы хотите заставить меня поверить.
– Эти данные абсолютно достоверны, Чику. Эти энергетические всплески, должно быть, были очень мощными, чтобы я их увидела, с моими ограниченными оптическими возможностями. Были и другие события, но они были слишком далеко за пределами действия моих датчиков, чтобы их можно было подтвердить. Однако мы уверены в этих трех, и я измерила спектры вспышек - в каждом пожаре участвовало большое количество металла, камня и водяного льда - достаточное, чтобы объяснить полное разрушение голокорабля.
Воздух не стал холоднее, но Чику поежилась.
– Нет. Мы этого не делали.
– Вы хотите сказать, что отказываетесь признать, что ваш вид когда-либо мог быть настолько глупым?
– Вы не знаете наверняка, что вызвало эти вспышки.
– Нет, но я вполне способна строить догадки. Я обсуждала новую физику с Травертином. Я знаю о событии в "Пембе", о более ранней потере того судна.
– Какие корабли были задействованы на этот раз?
– Не могу сказать - у меня не было подробных сведений о расположении вашего местного каравана с момента отключения связи. Однако ясно одно: три корабля либо были атакованы энергетическим оружием, либо потерпели ужасные аварии, когда пытались освоить эту технологию. Или какая-то комбинация этих возможностей.