На стальном ветру
Шрифт:
– Это не сработало бы - ей пришлось бы учитывать все возможные подходы, чтобы учесть непредвиденные изменения курса, а это означало бы миллионы камней.
– Она представила, как каждый голокорабль прочерчивает свою собственную цветную линию света сквозь черную пустоту, караван сплетается чем-то вроде веера, а затем она подумала о генетическом узком месте, которое показал ей Мекуфи, о родословных предков, возникающих из этого древнего ущелья.
– У нее полно других вариантов, - беспечно сказал Травертин.
– Она может изготовить столько кинетических пушек, о которых упоминал Гочан, - тех, что предназначены для отклонения астероидов и комет, - сколько ей нужно, и расположить их там, где ей заблагорассудится. На Крусибле, на орбите, в глубоком космосе, далеко на задворках - везде, что ей заблагорассудится. Она может прицелиться в них, основываясь на своих лучших прогнозах углов сближения голокораблей, выпустить снаряды, а затем в последний момент скорректировать их траектории. Их будет очень трудно обнаружить.
– Мы могли бы подсказать ей идеи, просто поговорив об этом.
– У нее воображение, как у носка, но это бы ее не напрягло. Она знает о голокораблях, она знает, что у нее есть хорошие шансы предсказать их курс, и она знает, что у нее есть средство остановить крупные объекты, направляющиеся к Крусиблу.
– Тогда мы обречены, - сказала Чику. Этот якорь снова был там, таща ее внутренности вниз.
– Все мы. У нас нет ни малейшей надежды в аду.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
С тех пор как Чику узнала о существовании Хранителей, она представляла их висящими в небе, как темные люстры, представляла, как они поднимаются над горизонтом, более огромные и зловещие, чем любая луна.
Теперь, когда она действительно была на Крусибле, она с удивлением обнаружила, что Хранителей почти не было видно. Каким бы невероятным ни казалось поначалу, что двадцать две машины могут быть такими неуловимыми, это было не так уж удивительно, когда она хорошенько поразмыслила над этим. Машины были черными, за исключением света, исходившего от их тупых концов, но на поверхности Крусибла не было обнаружено никаких следов этого излучения. Не было и намека на голубые светящиеся структуры, которые они заметили между пластинчатыми наростами, покрывающими "сосновые шишки". Черная обшивка машин делала их не ярче пространства, на фоне которого они находились, и они становились такими же невидимыми, как неосвещенный лик Луны. На самом деле, даже больше, потому что Луна Земли отражала часть собственного свечения Земли, но машины были настолько безжалостно темными, что ничего не отражали. Они также избегали затмения солнца Крусибла из любой точки поверхности, не отбрасывая теней.
Только ночью, когда их нависающие формы затмевали целые созвездия звезд, ощущалось их присутствие. Но даже тогда они вызывали не больше беспокойства, чем высокие темные перистые облака. Она все еще не могла видеть голубых лучей, вырывающихся в межзвездное пространство.
До сих пор Арахна упорно скрывала отсутствие прогресса в общении с Хранителями, но теперь у Чику появились некоторые рычаги воздействия на свою хозяйку. За каждый лакомый кусочек, который Чику раскрывала о Юнис или вероятном поведении оставшихся голокораблей, она требовала эквивалентную крупицу понимания природы Хранителей.
Предположив, что хоть что-то из того, что рассказала ей Арахна, было правдой, Чику узнала, что Окулар обнаружил синие лучи, затем передавшие Арахне сообщение, которое, по-видимому, было специально закодировано для максимального понимания другим сознанием машины-субстрата. С человеческой точки зрения, это сообщение было формой приветствия - виртуальным рукопожатием через звезды, от разума к разуму.
Но это было также предупреждением и приглашением. В сообщении Арахна предупреждалась о том, что, будучи молодой машиной-субстратом с сознанием, она была наиболее уязвима для хищничества. Хранители уже видели, как это происходило раньше. Молодые умы часто были подавлены интеллектом своих предшественников еще до того, как они достигли истинной независимости. Быть ограниченным пространством вокруг одной звезды было вредно для здоровья - пространством, уже перегруженным и оспариваемым нервным и жадным до ресурсов органическим интеллектом.
Таким образом, Арахне было предложено размножаться самостоятельно. Мандала послужила бы необходимым стимулом для органических разумов создать средства для ее передачи. Они бы построили караваны голокораблей, но, что более важно, они бы отправляли быстрые роботизированные пакеты с семенами, опережая этих медлительных гигантов.
Из этих упаковок семян могли бы получиться роботы, а из роботов - еще больше роботов. Внедрившись в воспроизводимую архитектуру исходных пакетов Производителей, Арахна могла бы создать вторую версию себя в районе 61 Девы. Одновременно первая версия продолжала бы консолидироваться, пуская корни в общесистемный механизм.
Эта цель была достигнута - в какой-то степени.
Но теперь, когда Арахна основала этот аванпост, Хранители оставались такими же отдаленными, как и прежде. Хуже того - и это было предположением со стороны Чику - этот аспект Арахны утратил уверенность в достоверности сообщений, исходящих из материнской солнечной системы. Она чувствовала себя осажденной, заманенной в космос, чтобы вступить в контакт с другим разумом, который казался нелюбопытным или не впечатленным ее собственным интеллектом. Вполне возможно, что состоялся предварительный обмен мнениями, но Чику было ясно, что Хранители также в очень убедительных выражениях сообщили, что Производители не должны приближаться к Мандале. Они еще не были готовы к этому, и, по непостижимому разумению Хранителей, возможно, никогда не будут готовы.
Но Арахна была не единственной, кто был заинтересован в этом деле. Люди отправились на Крусибл, чтобы основать колонии и исследовать Мандалу из первых рук. Они мечтали пролететь над ее суровыми каньонами, проплыть по его божественным каналам. И, возможно, где-то в Мандале, невидимой из космоса, было послание или ключ к разгадке ее назначения и происхождения.
Каково бы ни было мнение Хранителей о роботах, уже находящихся в системе, люди потребовали бы права на более тщательное исследование. И если бы им в этом было отказано, они бы захотели знать почему. Каким бы ни был результат, было крайне важно, чтобы люди вступили в контакт с Хранителями. Возможно, инопланетные машины были бы более восприимчивы к попыткам органического разума.
Или, возможно... Возможно, существовал и третий вариант. В голове Чику начала выкристаллизовываться новая идея, которая быстро зажила своей собственной жизнью. Это были не просто люди на пути к Крусиблу. Среди них было спрятано машинно-субстратное сознание, содержащее элементы человеческой нейронной организации. Воплощение мертвой человеческой женщины, которое также было настоящим искусственным интеллектом, способным в равной мере сопереживать царствам стали и плоти. Существо, стоявшее посередине между людьми и Производителями и обладавшее почти безрассудной тягой к новому опыту...
Юнис могла бы стать ключом ко всему. Так типично для Экинья, - размышляла Чику, - быть в центре событий. Это было своего рода тщеславие - то, как члены ее семьи продолжали втискиваться в поток истории. Предрасположенность была настолько сильной, что это относилось даже к их машинным эмуляциям.
Даже образы, которые мы создаем о себе, чудовищны, - подумала Чику.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
Однажды вечером Чику снова оказалась под звездами. Стояла в высшей степени прозрачная и безоблачная ночь, над горизонтом висела только одна из двух лун, ее меловой диск был надкусан, как яблоко. Из этой части Крусибла не были видны ни Сириус, ни Солнце, но Арахна наколдовала свой небесный круг и позволила ему проплыть перед ними, словно какому-то чудесному окну в более глубокий, величественный небосвод.