На стальном ветру
Шрифт:
Производители все еще были недостаточно близки. Мужчина начал издавать звуки, которые будут преследовать Чику до конца ее дней.
С орбиты прибыл нейрохирург. Ему не нужно было кооптироваться ни в одно из их тел, поскольку он не собирался предпринимать никаких физических вмешательств. Они видели его воплощение, одетого в хирургический халат цвета электрик приятного молодого человека с полинезийскими чертами лица. Он воспользовался личным каналом, чтобы проникнуть в голову пострадавшего человека и скорректировать некоторые его нейронные параметры.
– Он умрет, - объяснил нейрохирург остальным, когда закончил свою работу.
– Я ничего не могу сделать, чтобы предотвратить это. Но я заблокировал боль и беспокойство и дал ему возможность выпутаться из этой ситуации.
Обычно такого рода вмешательство на глубоком уровне может быть санкционировано только субъектом. Иногда, почувствовав бедствие, сам Механизм мог бы действовать, чтобы облегчить самые тяжелые страдания, а также предотвратить преступность, насилие и случайные несчастья. Но вмешательства Механизма редко осуществлялись с учетом потребностей конкретного человека. Нейрохирург никогда раньше не сталкивался с этим человеком, но он был другим человеком, пытавшимся оказать умирающему любезность, и это имело значение.
– Он ушел, - объявил нейрохирург. Затем, чувствуя, что его слова могут быть неправильно поняты, добавил: - Я имею в виду, что он вышел из своего тела. Он все еще жив, просто больше не осознает, что его окружает.
– Вы знаете, куда он делся?
– спросила Чику.
– Я мог бы разрешить эту проблему, но это было бы вторжением в частную жизнь, которое меня не устраивает. Я слежу за работой мозга, и сейчас он не испытывает никакой боли или эмоционального расстройства. Где бы он ни был, он там долго не пробудет.
– Нейрохирург сложил руки и поклонился.
– Мне жаль, что я не смог сделать для него большего. Могу я пожелать вам всего наилучшего в вашем спасении?
– Затем его воплощение исчезло.
Вскоре мужчина был мертв, сваренный заживо в своем испорченном костюме. Чику надеялась, что нейрохирург не солгал им только для того, чтобы облегчить их собственный дискомфорт.
Они продолжали путь, петляя по высокогорью под облаками желчи и пепла, пока не пришли Производители. Видимость к тому времени была достаточно плохой, чтобы они не увидели машины, пока не оказались почти под ними. Внезапно они вынырнули из ядовитого тумана, шагая на ногах, толстых, как секвойи. Производители, за которыми Чику наблюдала в Лиссабоне, издали казались тонкими и похожими на богомолов. Вблизи они казались огромными и мощными, сотрясая землю каждым шагом своих ног. Только когда туман рассеялся, Чику смогла увидеть Производителей во всей их полноте. Их тела возвышались над нами, накренившись, как галеоны. Их головы представляли собой крошечные, вращающиеся сенсорные решетки в форме наковальни, а тела ощетинивались сочлененными конечностями, похожими на клювы отростками и покачивающимися сегментированными щупальцами. Они сообщали о своей близости звуками противотуманных рогов, похожими на какой-то ревущий ящероподобный язык.
В своих щупальцах они несли герметичные атмосферные модули, которые привезли со строительной площадки. В воздухе они казались размером с пивные банки, но когда они упали на землю, то оказались больше любого из вездеходов. Модули были приведены в действие, воздушные шлюзы готовы к запуску. В каждом шлюзе одновременно мог разместиться только один человек, поэтому те, у кого были повреждены или скомпрометированы скафандры, шли первыми, Педру шел впереди Чику. Но наконец все они оказались внутри, без доспехов, вдыхая чистый, прохладный воздух.
– Я думала, они могут попытаться убить нас, - прошептала Чику, забившись в угол и держась за руки с Педру.
– Кто?
– Они, - сказала она, не осмеливаясь произнести их имя вслух.
– Машины.
– Они и мухи не обидели.
– Но он, должно быть, что-то увидел в ее лице.
– Что сказала Джун там, сзади? Что она тебе сказала?
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Производители несли вахту до тех пор, пока не прибыли наземные спасательные группы, а затем они снова оказались в пути, сборные модули были спрятаны на борту сверхмощных вездеходов, гораздо больших, чем те, на которых они приехали с опорной стоянки. Обратный путь до ближайшей стоянки гондолы был долгим, но без происшествий. Они поднялись на грузовом лифте по его нитке, и в гондоле их ждал медицинский осмотр, разбор полетов, некоторые юридические формальности, просьбы об интервью от представителей СМИ - последние были отклонены, а затем их впустили в общественную зону ожидания, где в течение нескольких часов с нетерпением ждал Имрис Квами, знавших о новостях, но ужасно жаждущий подтверждения.
– Мы были снаружи, когда это случилось, - сказала Чику.
– Думаю, это было быстро. Это выглядело быстро. Нам действительно жаль, Имрис.
– Она была очень храброй, - сказал Педру.
– Я почти не могу себе представить такого рода смелость. Уверен, она знала, каковы были шансы.
– Почти наверняка, - сказал Квами.
– Пройдет некоторое время, прежде чем они смогут направить поисковые группы к опорной стоянке, - сказал Педру.
– Там могли быть воздушные карманы, защитные двери, которые закрылись.
Квами дотронулся до маленькой фески, сидевшей у него на голове.
– Я поддерживаю нейронный контакт с Джун с тех пор, как она впервые наняла меня на работу. Конечно, ее самые сокровенные мысли были закрыты для меня, и я бы не поступил иначе, но я всегда ощущал ее живое присутствие, независимо от того, как далеко мы были друг от друга. Когда произошел несчастный случай, я почувствовал резкий разрыв, как будто само расширение вышло из строя. Разрыв контакта был таким глубоким, таким быстрым, что ее смерть могла быть только мгновенной.
– Пока он говорил, длинные костлявые веточки его пальцев сплетались и снова сплетались.
– Не было ни страха, ни сожаления, ни мгновения ужаса. Только безмятежное приятие, как будто она ждала восхода солнца, которое продолжалось до последнего мгновения ее жизни. Для меня было исключительной честью познакомиться с этой женщиной.
– Она кое-что сказала мне, - сказал Чику, - прежде чем мы расстались. Вы должны помочь нам, Имрис. Она сказала, что вы можете доставить нас к Аретузе.
Он улыбнулся не без сочувствия.
– А теперь она это сделала?
– Плейстоцен, ананас, рококо, - сказала Чику.
– Это что-то меняет?
После долгого молчания Квами сказал: - Ананас?
– Я имела в виду грейпфрут, - поспешно сказала Чику.
– Ну что ж, юная мисс. Это действительно многое меняет.
"Гулливер" был угольно-черной иглой с возможностью эксплуатации в глубоком космосе и криокамерами, которые могли поддерживать жизнь экипажа на всем пути к облаку Оорта и обратно. Оснащенный убирающимися крыльями и поверхностями управления, готовыми выскакивать, как лезвия перочинного ножа, он был достаточно гладким и маневренным, чтобы работать практически в любой атмосфере системы. Внутри он был роскошным и достаточно просторным для тридцати пассажиров, не говоря уже о троих присутствовавших. Там были библиотеки, груды печатных книг в темных переплетах с красными и зелеными корешками, тысячи инертных килограммов щедро обработанной древесной массы. Там были мраморные статуи и бюсты - еще более расточительный тоннаж. Целая зона корабля, закрытая для обычного доступа, оказалась обширным и хорошо оборудованным медицинским отсеком.
Чику едва знала Имриса Квами до смерти Джун, поэтому трудно было сказать, насколько хорошо он держался. Он определенно казался целеустремленным, стремящимся поскорее приступить к делу. Чику упомянула Аретузу, Джун настаивала на том, чтобы они вступили в контакт. Имрис сказал, что да, это произойдет, он обещал это, но тем временем ходили разговоры о Марсе, о каком-то рандеву, которое должно быть назначено.
Когда они были в двенадцати часах полета от Венеры, пересекая космические трассы властно медлительных кольцевых лайнеров, они втроем собрались вокруг низкого нефритового столика в гостиной "Гулливера". Квами приготовил чай. Корабль был слишком мал для центробежного вращения, но постоянная тяга двигателя обеспечивала гравитацию в четверть g.