На старом чердаке
Шрифт:
— Ты чего? Я к тебе лез, да? — с трудом выговорил Сашка эти вечные слова, которые всегда говорит в драке слабый.
Гришка повернулся и лениво зашагал к дому. Даже со спины было видно, что ему все на свете противно.
Сашка попробовал губу языком и пальцами. Губа вздувалась все больше и больше. Как будто под ней работал вулкан. Но Сашка тут же забыл о ней. Он вышел со двора, и ноги сами повели его знакомым путем — во двор к Кате.
Он еще из-за забора увидел их обоих. Катю и Борьку. Они сидели на рябой,
«На кой они нужны, эти скамейки? — вдруг со злобой подумал Сашка. — Свезти их со всего города куда-нибудь на свалку, и сжечь».
Катя и Борька сидели далеко друг от друга, на разных концах скамейки, но перед ними на сухом местечке стояли их портфели, рядышком, прислонившись друг к другу.
Это почему-то показалось Сашке отвратительным, и, подходя к ним, он отшвырнул ногой Борькин портфель.
— Ну ты, полегче… — сказал Борька, как всегда наклоняя голову набок. Это она у него, наверно, от ума набок свешивалась.
— Что это у тебя с губой? — спросила Катя.
Черная с блеском челка падала Кате на самые глаза, и она, чуть выпятив нижнюю губу, ловко сдувала ее в сторону.
— За Гришку зацепился, — небрежно ответил Сашка и сплюнул.
Катя усмехнулась и посмотрела на Сашку своими светлыми взрослыми глазами. Она в упор смотрела на его разбитую губу. Рассматривала ее. Будто в Сашке ничего другого интересного не было.
— Ха-ха-ха! — не засмеялся, а закричал Сашка. Ему совсем не было смешно. — А ты видела, что я с ним сделал? Отбивную котлету, компот! Он так! А я ему так! Он так! А я ему в нос!
Сашка прыгал и размахивал кулаками. Насмешка в глазах у Катьки угасла. Теперь она смотрела на него по-другому, внимательно и даже с интересом.
— А правда, мальчики, чего он задирается? Пройти нельзя. Вчера мою Лельку-дуру в лужу пихнул.
— Теперь не попихается, — пообещал Сашка.
— А не врешь? — спросила Катя.
— Очень надо. Не веришь — спроси у его тетки. Она из окна все видела. Как выскочит, даже пальто не надела, и прямо на меня. А я от нее. А она за мной. Думал, на куски разорвет.
— Точно. Она такая, — убежденно сказала Катя.
— «Разбойник! — закричал Сашка тонким голосом, изображая Гришкину тетку. — Мальчику моему, Гришеньке, нос разбил! Все равно изловлю!»
Из-под скамейки на брюхе выполз Борькин пес, черный пудель Рекс, и с отвращением посмотрел на Сашку мудрыми, слезящимися глазами.
— Умный, — сказал Борька и погладил Рекса. — Поумней многих двуногих.
«Намекает, — обозлился Сашка. — Сам умный, так ему еще умную собаку подавай».
— Катя, пошли на реку, — лениво сказал Борька, — говорят, церквушку на том берегу затопило.
Это было для него хоть бы что — позвать Катю на реку.
Сашке, конечно, он и не подумал предложить пойти с ними.
Сашка представил себе, как Борька и Катя идут по набережной.
— Ничего там уже нет, — соврал Сашка. — Я был на реке сегодня. Сошла вода.
— Когда это ты успел? Ты же в школе был? — сощурилась Катя.
— Значит, успел, — загадочно сказал Сашка.
— Я же предлагал вчера, — сказал Борька. — Но у вас, мадам, не было настроения.
— Подумаешь, каждую весну половодье.
Катя нагнулась и стала гладить голову Рекса, пригибая ее книзу.
— Умираю, собаку хочу, — сказала она. — Дома всем жизнь отравила. Когда я начинаю говорить о собаке, все просто уши затыкают. Мне нравится, когда идет девчонка, а на поводке собака. Только не малявка какая-нибудь, а большая псина. Красиво.
— Дама с собачкой, — усмехнулся Борька.
— Но мама пока предлагает кошку, — вздохнула Катя.
— А ты попроси лошадь, — посоветовал Борька. — И тебе купят собаку.
Катя негромко рассмеялась, искоса посмотрела на Борьку.
Нет, у них была своя жизнь. Как будто невидимая стена стояла между ними и Сашкой. Они находились по одну сторону, а Сашка по другую. И он больно ощущал это.
— Подумаешь, кошки, собаки! — захохотал Сашка, стараясь разрушить эту стену словами, хохотом, развязными движениями. — А у меня дома медведи, обезьяны… попугаи! Вот!
— Врешь, — не очень уверенно сказала Катя.
— А вот и нет, — Сашка шел напролом. Назад пути уже не было. — У меня дядя укротитель. Он по всему Союзу ездит. А сейчас к нам приехал.
— Со всеми зверями? И прямо к вам? — в притворном ужасе вытаращил глаза Борька.
— Много ты знаешь. В цирке места нет. Карантин какой-то. У всех зверей температура. Коклюш звериный, что ли. Ну, почем я знаю. Болезнь какая-то объявилась новая. Вот он и к нам.
Одного он добился. Катины глаза были прикованы к нему. Жадно, с интересом, И он не мог упустить эти глаза.
— А еще он мне привез в подарок двустволку настоящую! — захлебывался Сашка. Он словно летел куда-то. — И патроны… И патронташ. Она у нас на стенке висит. Заряженная. Настреляемся теперь. Вволю… сколько хочешь… А еще… А еще у нас дома…
Сашка мучительно напрягся, но все равно ничего не мог так быстро придумать.
— А еще!.. Вот такой большой… С ушами… С мотором… Придешь, сама увидишь.
Перед глазами Сашки, застилая все небо, пролетел дирижабль похожий на огромный серебряный огурец. Высоко подпрыгивая, проскакал кенгуру, пронеслась пушка, изрытая огонь.