«На суше и на море» - 65. Фантастика
Шрифт:
Худенькая, с большими черными глазами, длинными ресницами и пухлыми губами, она казалась моложе своих десяти лет.
— Посмотри, посмотри, — весело воскликнула она, увидев входящего супруга, — посмотри, какую мне подарили дочку!
— Хорошая кукла! — улыбнулся Тутанхамон, с детским любопытством разглядывая нарядную игрушку, сделанную с большим искусством.
— Довольна ли ты прогулкой, Анхесенпаатон?
— Очень, очень довольна! Всю дорогу играла музыка и мы пели песни. Но я вижу, ты чем-то озабочен. Что случилось, дорогой муж и брат? [13]
13
Обычно фараоны для сохранения чистоты крови династии женились на своих ближайших родственницах, иногда на родных сестрах, и дети от этого брака наследовали трон.
Легким движением головы фараон дал понять присутствующим, что хочет остаться наедине с женой.
— В зале приема послов, — сказал он, — стерли со стены изображение нашего отца.
Анхесенпаатон испуганно взглянула на мужа.
— Отец осведомлен об этом? — спросила она.
— Не знаю. Я поговорю с Раннаи.
— А я с мамой. Я видела ее вчера. Она была очень печальной и все время плакала.
— Почему?
— Не знаю.
— А я знаю! — гневно воскликнул Тутанхамон. — Это козни жрецов. Они мстят отцу за то, что он запретил молиться многим богам и повелел поклоняться только благодатному Солнцу.
— Блаженное Солнце, сияй над нами!.. — тоненьким голосом запела Анхесенпаатон.
— Тише! — остановил ее фараон. — Ты же знаешь, что жрецы запретили поклоняться Солнцу и восстановили прежние обряды. Они запретили отцу называться Эхнатоном и принудили меня отречься от имени отца и превратиться из Тутанхатона — живого воплощения Атона — в Тутанхамона. Займись своей куклой, а я пойду к отцу.
Выйдя в сад, он направился к небольшому дому, стоявшему поодаль. Там жил его отец, не так давно могущественный, а ныне развенчанный владыка Египта.
На веранде он встретил свою приемную мать, еще но старую, но уже седую женщину.
— Мир тебе, любимец бога, — низко поклонилась она фараону, — я ждала тебя и очень рада, что ты удостоил нас своим посещением.
Фараон нежно обнял ее.
— Я тоже рад тебе, Раннаи, но я хочу видеть отца. Где он?
— В храме Хатшепсут.
— Почему? — удивился Тутанхамон.
— Его вызвал Совет жрецов. Но может быть, у тебя и ко мне есть дело? Тогда пройдем в мои покои.
Комната, куда Раннаи ввела Тутанхамона, напоминала уголок сада. На полу расходились голубые волны, точно на поверхности пруда, в котором среди зеленых листьев водяных растений, цветов и бутонов голубого лотоса плавали рыбки. На панелях стен были изображены заросли папирусов, а на бирюзовом потолке голуби, за которыми гнался ястреб.
В больших лазуритовых вазах, алебастровых кувшинах, затейливо расписанных фаянсовых сосудах стояли букеты душистых цветов. Гирлянды листьев украшали стены, образуя причудливые сплетения.
Усадив фараона на кушетку, Раннаи придвинула к нему столик с фруктами и сладостями.
— Маленьким ты очень любил их, — улыбнулась она, — но твое детство рано прервали, государь, надев на тебя сразу две короны: Верхнего и Нижнего Египта. Так зачем тебе понадобился отец? Что-нибудь случилось?
— В зале приема послов соскоблили его изображения.
— Жрецы давно объявили нам войну. Я недавно с болью в сердце смотрела, как они сжигали манускрипты, в которых упоминались имена твоей матери и ее брата.
— Почему ты никогда не говоришь о моей маме?
— Имя Дочери Неба запрещено произносить под страхом смерти.
— Раннаи, ты встречалась с нею, ты хорошо знала ее…
— Она была моей подругой. Увы, имена твоей матери и моего покойного мужа — ее брата — вычеркнуты навсегда из летописей Египта. Жрецы хотят, чтобы их забыли так, как если бы их и вовсе не было.
— Я сегодня узнал кое-что о той, которая родила и выкормила меня. Но этого так мало. Расскажи же и ты мне, Раннаи, расскажи хоть что-нибудь.
— Нельзя, мой повелитель, ты знаешь, что за каждым нашим шагом следят, каждое слово подслушивают.
Тихий стук в дверь заставил их вздрогнуть. В комнату вошел Кагабу.
— Мой повелитель, тебя ждут во дворце, — сказал он и, подойдя ближе, чуть слышно добавил: — За тобой следят, будь осторожен.
— Кто ждет меня?
— Царица.
Тутанхамон отправился в покои жены. Утомленная прогулкой, она крепко спала, обняв куклу.
Рано утром царица явилась к мужу с просьбой, чтобы он отправился в художественные мастерские и взял ее с собой. Там для нее изготовлено зеркало, на рукоятке которого изображена она — Анхесенпаатон, и ей не терпелось посмотреть.
— Хорошо, Анхесенпаатон, — согласился фараон, — я возьму тебя с собой. Юная царица захлопала в ладоши.
С горделивым чувством смотрел он на юную царицу, облаченную в белый наряд из прозрачной ткани, в талии он был кокетливо перехвачен алым шарфом с ниспадающими до пола концами.
Распахнулись двери, и в сопровождении пышной свиты вошел великий везир Эйе. Человек сильной воли и недюжинного ума, он очень быстро возвысился при дворе. Из командующего колесничным войском он стал носителем опахала по правую руку царя, хранителем печати, градоначальником столицы и, наконец, главой центрального правительства и высшей судебной власти. Будучи в родстве с царствующим домом, он носил еще титул Первого друга фараона.
Высокого роста, широкоплечий, с большой головой, покрытой завитым париком, в традиционном, низко подпоясанном переднике, он выглядел внушительно и рядом с четырнадцатилетним Тутанхамоном казался исполином.
— Какими делами будет заниматься сегодня великий государь? — спросил он, поклонившись.
— Мы поедем к мастеру Тутмесу, — поспешно ответила Анхесенпаатон, словно боясь, что муж изменит свое решение. Фараон кивнул головой, и Анхесенпаатон выпорхнула из комнаты.
Предупрежденный о предстоящем посещении фараоном и царицей художественных мастерских, главный скульптор Тутмес ждал их у входа. Выдающийся ваятель и золотых дел мастер, Тутмес не мог похвалиться особой знатностью рода, но завоевал всеобщую любовь и уважение.