«На суше и на море» - 65. Фантастика
Шрифт:
С каждым часом фараону становилось все хуже, и вскоре он потерял сознание. Анхесенпаамон в отчаянии ломала руки, заливаясь слезами.
— Почему ты молчишь, Кагабу? — спросила Нофертити старого царедворца.
— Я вспомнил его приемную мать, Раннаи, с нею было точно так же.
— Ты думаешь, его отравили?
Кагабу сокрушенно кивнул головой.
— Что же делать? Чем помочь?
К вечеру Тутанхамон, не приходя в сознание, скончался. Дворец огласился женским плачем. Сумрачно глядели мужчины. Сидя у изголовья покойного, юная царица застыла в великом горе. Эйе накануне
Прошло установленное обрядами время. Набальзамированное тело фараона лежало в золотом гробу, созданном руками искусных мастеров, учеников Тутмеса.
Хотя усыпальница и не была еще закончена, Тутанхамона решили похоронить в ней.
Провожать фараона в последний путь вышли все жители столицы. Собрались номархи, приехали представители соседних стран, с которыми покойный фараон старался жить в дружбе, мире и согласии.
Печально двигалась траурная процессия во главе с верховным жрецом Кенамоном. Скорбно склонив головы, придворные несли на носилках, украшенных львиными головами, золотой гроб, на крышке которого был изображен покойный фараон в образе Озириса.
Когда гроб установили в усыпальнице, к нему приблизилась Анхесенпаамон и попросила приоткрыть крышку, чтобы в последний раз взглянуть на останки покойного мужа.
Только один Кагабу, стоявший рядом с царицей, видел, как она быстро сунула под ожерелье амулет, изображавший крылатую змею с головой Дочери Неба.
— Восстань из небытия, о ниспростертый, — тихо прошептала она строки из «Книги мертвых», — да одолеешь ты врагов своих и восторжествуешь над тем, что они совершили против тебя.
Опустилась тяжелая крышка, и гроб покрыли белым саваном, оставив открытым только лицо фараона. Этот гроб бережно опустили в другой, чуть побольше, из дерева смерти — тиса, обитый золотом и богато расцвеченный инкрустациями. На стенках второго гроба были изображены коршун, защищающий фараона своими крыльями, и змея Буто.
Покрыв тонкой, как паутина, пеленой, этот гроб опустили в третий — из золота. Крылатые богини Исида и Нут, мастерски изваянные лучшими художниками Ахетатона, держали гроб в своих объятиях, на стенке гроба была надпись:
«О мать Нут! Простри надо мной свои крылья, извечные звезды…»
Над гробом воздвигли огромный желтый кварцитовый саркофаг, по углам которого стояли изваяния четырех богинь — Исиды, Нефтиды, Нейт и Селкит, распростерших руки и крылья.
Кварцитовый саркофаг последовательно закрыли четырьмя золочеными саркофагами, инкрустированными синим фаянсом. Последний из них был запечатан печатью с тронным именем Тутанхамона — Небхепрура.
Погребальный покой отгородили кирпичной стеной, быстро оштукатурили ее и наложили печати. Потом в сокровищнице усыпальницы установили ковчег с захороненными в нем внутренними органами Тутанхамона. Ковчег был последним шедевром Тутмеса, выполненным незадолго до смерти талантливым ваятелем.
Вдоль южной стены расставили запечатанные ларцы с драгоценностями. На их крышки поместили модели судов — целый маленький флот.
У
Долго расставлялись под руководством Кагабу различные предметы, которые должны были понадобиться фараону в его загробной жизни. Когда все было закончено, у входа в сокровищницу поставили большое черное изваяние бога Анубиса, закутанное в погребальные покровы, установив перед ним маленький тростниковый факел с магической надписью: «Да сгинет враг Озириса, в какой бы форме он ни явился!»
Потом начали заполнять кладовые усыпальницы.
Анхесенпаамон хотела, чтобы вместе с вооружением покойного фараона находилась колесница — ее последний подарок мужу. Но узкий коридор, ведущий в усыпальницу, не позволял ее протащить сюда. Пришлось разобрать боевую колесницу и по частям внести в усыпальницу. Тут же поставили царское ложе, украшенное львиными головами, и золотой трон фараона.
До поздней ночи заполнялись кладовые и покои царской усыпальницы.
Юная царица едва выстояла до конца церемонии, и, когда последние печати были наложены на последнюю стену, отгородившую вход в усыпальницу от внешнего мира, она подошла к матери и, припав к ее груди, горько зарыдала.
Облаченная в глубокий траур, Анхесенпаамон после смерти мужа никуда не выходила и никого не принимала, кроме родных и Кагабу. Он стал теперь единственным советником, которому она безгранично доверяла.
— Царица, — говорил он, — как ни велика твоя скорбь, не забывай, что ты владычица Египта. Государственные дела требуют твоего участия, а ты уединилась, оставив всю власть в руках Эйе. Смотри, как бы он не стал твоим соправителем.
— Ну и что же? — безучастно спросила царица.
— Тогда он женится на тебе…
— Никогда!
— Тебя и спрашивать не будут, слишком молода ты. Такие примеры известны.
— Что же делать, Кагабу? Подскажи мне.
— Я много думал об этом, царица. Тебе нужно выйти замуж за одного из сыновей могущественного правителя соседней страны, чтобы сохранить свой трон.
— За кого же ты хочешь выдать меня? — с горькой усмешкой спросила Анхесенпаамон старого друга.
— Самым разумным будет выйти замуж за сына хеттского царя.
— А если он не возьмет меня?
— Краше тебя никого нет, царица!
Анхесенпаамон опустила голову и по-детски заплакала. Так говорил ей когда-то Тутанхамон.
— Я напишу хеттскому царю, — продолжал Кагабу, — и сегодня же отправлю верного гонца, только никому об этом не говори. Если Эйе узнает о наших планах, он помешает им.
Вечером специальный курьер отбыл в страну хеттов с посланием владычицы Египта:
«Мой муж умер, а я слышала, что у тебя есть взрослые сыновья. Пришли мне одного из них. Я выйду за него замуж, и он станет владыкой Египта».