На суше и на море. Том 1
Шрифт:
В феврале в Москве темнеет рано. Бегом припустились в метро, в эту ужасную толпу, которая к вечеру стала еще больше и агрессивнее. Скорее, скорее домой, прочь от этой давки и духоты. Мальчик, привыкший к бескрайним просторам далекой заставы, не мог понять, как Сталин может жить в этой тесноте и жуткой толпе людей. И как вообще могут люди здесь жить? На эти вопросы его мудрая мама ответила, что москвичи все очень сильные, жесткие люди, привыкшие к такой бурной (жуткой) жизни.
К дому дяди Лазаря добрались в сумерках. На входе в дом их остановил часовой, но мама показала ему документы, он отдал ей честь и пропустил к лестнице на третий этаж, где находилась квартира дяди. Наконец, они вдвоем в теплой квартире
Чай, горячий и терпкий из памирских трав быстро восстановил их силы. Наш герой по просьбе мамы прилег отдохнуть и крепко уснул после такого обилия впечатлений, которых в его обычной жизни хватило бы на годы.
Проснулся он от прекрасной мелодии и высокого голоса мамы, поющей незнакомую песню на каком-то странном языке, очень похожем на русский, но более певучем и мягком со многими неизвестными ему словами. Мама любила и умела петь. Ее высокий, очень сильный и приятный голос знали и ценили все ее родные и сослуживцы. Всегда в компании ее просили спеть, и долго просить не приходилось. Как узнал Кебан гораздо позже, маму очень серьезно приглашали учиться в консерваторию, но папа был против, и она стала не певицей, а красным профессором физики.
В большой комнате своей холостяцкой квартиры дядя собрал старых сослуживцев по Средней – Азии по случаю приезда Елены Стрелец, которую хорошо помнили и уважали.
И вот она пела, как много лет назад, в компании старых друзей – однополчан любимую ими украинскую песню «Распрягайтэ хлопци коней». Вся веселая компания дружно подпевала. На заставе мама эту песню не пела, или он ее не слышал, а здесь она звучала как-то особенно торжественно. Выходить из спальни не хотелось. Он знал, что взрослые начнут его обнимать и подымать к потолку. Но ему было приятно тихо лежать в постели дяди и слушать мамино пение. Пусть взрослые думают, что он спит. А он… и снова заснул улыбаясь.
Рано утром его разбудил мамин строгий голос. «Пора вставать, сын». Мама, когда хотела подчеркнуть значимость своих слов, называла его как взрослого – сын. А, вообще, она обращалась к нему по – разному, в зависимости от значимости и темы разговора, от ласкательно уменьшительного сынок, до почтительно – комичного: «Ваше величество, высочество, превосходительство, благородие» и т. п. странные обращения.
Обращение «сын» значило, что нежиться не придется. Мама была уже красиво и торжественно одета в костюм с галстуком и с красной косынкой на голове, памятке гражданской войны. «Мы едем в Кремль на встречу участников революции и гражданской войны. Возможно, там будет товарищ Сталин», торжественно сказала мама. «Быстро вставай и одевайся». Тут уж не до сна. Увидеть товарища Сталина! Что может быть важнее и интереснее!?
Дядина «эмка» уже ждала внизу. Поехали в Кремль к Алтуфьевской башне. Сегодня 23 февраля, день Красной армии. Большой праздник. По этому поводу и была организована правительством встреча ветеранов революции и гражданской войны, на которую сейчас и ехали. У северного (?) въезда в Кремль выстроилась вереница легковых автомобилей, приглашенных на встречу. У ворот пассажиры выходили из автомобилей и шли в проходную, где их тщательно досматривали и проверяли документы. Затем по широкому кремлевскому двору, где снег был убран, по черной брусчатке шли к Кремлевскому большому залу. Среди взрослых гостей были и дети. Их пригласили в отдельное помещение. Наш герой, не ожидавший разлуки с мамой, сперва расстроился. Но вокруг были только дети и сопровождавшие их высокие офицеры, мужчины и женщины, в синих красивых формах, со звездами на шапках. Это мгновенно успокоило мальчика. К военной форме он привык с раннего детства. От нее веяло уверенностью в защите и безопасности.
Ребят повели на экскурсию по кремлевскому двору, рассказали об истории постройки кремлевской стены, дворцовых зданий и церквей. Показали главное здание Кремля, над которым развивался красный флаг со звездой, серпом и молотом, символами единства военных, рабочих и крестьян. В нем, совсем рядом, кабинет товарища Сталина.
Затем детей привели к огромным размерам Царь пушке и Царь колоколу, и рассказали историю их создания и жизни. После осмотра кремлевского двора, все вошли в грандиозный зал, где разделись и слушали концерт лучших артистов Москвы. В основном исполнялись народные песни и танцы. Наконец, поднялись на верхний этаж, где детей ждали вкуснейшие угощения, уже выставленные на столах. Здесь было все, что только могло нашему памирцу присниться. Многих из выставленных яств он никогда до этого момента не видел. Всего было вдоволь и можно было есть без ограничений. Хотелось дивными конфетами набить карманы брюк, но было стыдно. Никто из присутствующих здесь детей этого не делал. Ведь большинство из них на таких приемах бывали и раньше, и хорошо знали, что после угощения, перед прощаньем, выдадут подарки с множеством вкусных вещей. Так оно и было.
Время пролетело мгновенно, как в сказке наяву. Одевшихся детей вывели на свежий морозный воздух кремлевского двора, где их уже ждали родители. Сказка заканчивалась, но самого главного чуда не произошло. Товарища Сталина он так и не увидел, хотя был совсем близко. Сталин встречался с взрослыми, его соратниками по революции и гражданской войне. Мама его видела, и не в первый раз.
Когда возвратились к дяде на квартиру, уже темнело. Там их ждал Семен. Сегодня последний вечер в Москве. В 23–00 поезд с Белорусского вокзала уходил на Минск, и в его составе специальные вагоны следовали в бывшие польские, а ныне западно-белорусские земли городов Белосток и Гродно, конечные пункты назначения наших путешественников.
До отхода поезда оставалось еще много времени. Взрослые чинно уселись вокруг стола с мамиными розами и чашками крепкого чая на памирских травах, и о чем-то очень серьезно разговаривали. Часто в их разговоре звучали тревожные слова: «фашизм, немцы, Германия, война». После сказочной встречи в Кремле, мальчик и думать не мог о какой-то войне, о которой сейчас говорили его самые близкие люди. Но ему хорошо запомнились слова дяди: «К сожалению, война будет и очень скоро». Он вскочил с глубокого дядиного кресла, подбежал к дяде, схватил его за руку и спросил: «Когда?»
Дядя, не ожидавший такой бурной реакции ребенка, который, казалось, совсем не слушал разговор взрослых, пристально посмотрел племяннику в глаза и серьезно ответил: «НЕ завтра». Спокойный и уверенный голос дяди, большого командира Красной армии, успокоил мальчика, и он вновь погрузился в свои детские мысли о празднике в Кремле.
Когда они начали собирать вещи, мама попросила сына особо осторожно упаковать кремлевский подарок и сберечь его для детей своих братьев и сестер в Гродно, где она знала, живется не сытно. Мальчик вспомнил об ожидающих его приезда двоюродных братьях и сестрах и мысленно сравнил их со встреченными в Ташкенте. Но он очень ошибался. В Гродно его ждали совсем другие встречи.
До Белорусского вокзала дядин автомобиль доставил всех четверых очень быстро. Быстрой была и посадка в теплый и очень удобный вагон, где в отдельном купе они и расположились. Брат и дядя внесли слегка располневший от подарков и покупок багаж. Обнялись и расцеловались. Им казалось, что прощаются они совсем ненадолго, ведь обратная дорога проходила опять через Москву. И никто не предполагал, что с сыном, братом и дядей, такими родными молодыми и красивыми, они прощаются навсегда.
Поезд тронулся с перрона очень плавно. Брат и дядя, высокие и статные офицеры, шли рядом с окном, к которому прижались мать и сын, но потом стали отставать, прощально махая руками, и исчезли из вида.