На свободное место
Шрифт:
— Довольны от незнания всех возможностей, кем-то скрытых ресурсов, от некоего неразоблаченного обмана, так, что ли?
— Это уже не имеет никакого значения, от чего довольны. Тем более практического, — небрежно машет рукой Павел Алексеевич и отхлебывает из чашечки кофе. — Наоборот, население, как я сказал, получает дополнительные товары из фондов, которые иначе бессмысленно копились бы на предприятии.
— Нарочно скрытые от планирования?
— Если хотите, да. Хозяйственники народ запасливый и боятся всяческих невзгод. Накопленные ими излишки на черный день все равно никто не найдет и не
— Очень спорное утверждение, — насмешливо замечаю я.
Но Павел Алексеевич убежденно прихлопывает рукой по столику.
— Да, да. А главное — бессмысленно. Накажут одного, но об этой возможности знает еще десяток предприимчивых людей. Появится свободное место, и на него найдется немало охотников, уверяю вас.
— На свободное место?
— Вот именно.
— А если мы вообще заткнем эту щель?
— Найдется другая. Без работы вы, кажется, еще не оставались. И не останетесь.
— Спор бесполезен, — говорю я. — Мы, очевидно, друг друга не убедим. Предлагаю от общего перейти к частному. В конце концов не ради же теоретической дискуссии вы предложили мне эту встречу. Я вообще не понимаю, если на то пошло, зачем эта дискуссия вам понадобилась.
— Ради самоутверждения, — усмехается Павел Алексеевич. — Хотелось, чтобы вы увидели перед собой мыслящего человека, а не… корыстного практика, так скажем. Ну, и, конечно, кое в чем надеялся вас убедить.
— Считайте этот этап пройденным, — решительно говорю я. — Извините за огрубление ситуации, но вы, очевидно, хотите, чтобы я совершил кое-какое служебное нарушение, говоря мягко, а вы, в свою очередь, готовы на некоторую материальную компенсацию. Так, если не ошибаюсь?
— Не совсем так. Я хочу, во-первых, чтобы вы поняли, что борьба с подобного рода явлениями бессмысленна, как сражение с ветряными мельницами.
— Пойму я это или не пойму, для вас значения не имеет. Я подобными явлениями, а точнее — преступлениями, не занимаюсь, это…
— Знаю, — перебивает меня Павел Алексеевич. — Вы хотите сказать, что это дело ОБХСС, а вы уголовный розыск. Так?
— Вот именно.
— Но в данном случае ваша работа имеет для нас значение. Потому что мы хотим, чтобы вы занимались только своим прямым делом. Только. И не уходили в сторону. И не отказывайтесь от живых, огромных денег. Это будет в высшей степени глупо. Как видите, от вас не требуется никаких служебных нарушений. Работайте по своей линии, и только. Деньги же будут переданы вам так, что никто и никогда не сможет поставить их вам в вину.
— Очень соблазнительно, — улыбаюсь я. — Но поясните сперва, что значит «занимайтесь только своим прямым делом»? А чем я еще могу заниматься?
— Что ж, поясню. Теперь это можно. Вы расследуете убийство некоего Семанского Гвимара Ивановича, так ведь?
Ну вот. Ситуация начинает наконец проясняться.
— И еще кражу, квартирную кражу, не забудьте, — усмехаясь, говорю я.
— Ах да. Верно. Так вот, это и есть ваше прямое дело. Кстати, убийство и кража увязываются между собой?
— Возможно.
— Да, да. Я не вправе ставить такие вопросы, понимаю. Так
— Что вы называете «чужим огородом»?
— Область деятельности ОБХСС, — решительно произносит Павел Алексеевич, и красное лицо его с тяжелыми мешочками под глазами и седыми усиками как бы твердеет в этот момент и перестает быть благодушным.
— Что же меня может привести в этот огород?
— Ну, такие вопросы уже вы не вправе ставить, — укоризненно качает головой Павел Алексеевич, стряхивая пепел с сигареты. — Вы и сами, возможно, вдруг что-то нащупаете. А возможно, и не нащупаете, возможно, вообще ничего не окажется. И тогда вознаграждение будет просто найденным кладом. Так как, в принципе вас устраивает такое предложение?
— В принципе, конечно, нет, — говорю я задумчиво. — А в частности хотелось бы прикинуть. Вам я, очевидно, позвонить не смогу?
— Естественно, Позвоню я. Когда?
— Завтра суббота. Позвоните в понедельник в конце дня.
— Прекрасно. Но меня просили передать еще вот что. Учтите, мне лично это не нравится. Но передать я обязан.
— Что ж, слушаю вас.
— Так вот. Если вы пренебрежете их предложением и все-таки сунетесь в чужой огород, вы очень рискуете. В дело втянуты серьезные люди и на карту поставлено слишком много.
— Понятно… — медленно говорю я.
— Вот, пожалуй, и все, — заканчивает нашу встречу Павел Алексеевич. — До понедельника, следовательно.
Мы допиваем кофе, расплачиваемся и встаем из-за столика.
Прощаемся мы уже на улице и направляемся в разные стороны.
Ну и ну. В веселенькое положение я, однако, попал.
Глава 6
ВСЯКИЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЯ И ПРОЧИЕ НЕУДАЧИ
Валя Денисов приехал в тот переулок утром, сразу после оперативки у Кузьмича. Задание у него было далеко не простое. Следовало не только выяснить, в какой именно квартире скрывался Чума вместе со своей Музой, — но кто их там и почему приютил. А главное — нет ли «выходов» от той квартиры к кому-нибудь еще из членов шайки, и вообще какие от этой квартиры тянутся ниточки, куда, к кому, через кого.
Заваленный чистым и свежим, еще ночным снегом переулок был, как и вчера, пустынен, пасмурен и на этот раз словно бы насторожен. Особенно сгущалась разлитая тут напряженность, как показалось Денисову, именно возле дома номер семь, старенького, невзрачного, трехэтажного дома постройки начала века, с обвалившейся кое-где по фасаду штукатуркой, узкими, подслеповатыми оконцами и заснеженными, маленькими, какими-то пряничными балкончиками с черными, замысловатыми чугунными решетками.
Денисов пока что знал только номер нужной ему квартиры, его сообщила Нина. Больше она в тот момент ничего не в состоянии была сообщить, до такой степени ее ошеломило все происшедшее. Да и номер-то квартиры она вспомнила с немалым трудом и вовсе не была уверена, что вспомнила точно. Нина только уверяла, что они поднялись на третий, последний, этаж и там, кроме двух высоких дверей, была третья, низенькая, кажется, под номером девять, вот в нее-то они с Музой и вошли.