На свои круги
Шрифт:
– Не бойтесь...
Каким же, наверное, был её взгляд, если этот Эрвин стал успокаивать её, хотя и сам изрядно тревожился и боялся.
– Всё будет хорошо,- прошептал.- Надеюсь...
Показались всадники, несколько человек, ехали должно быть рысью, потому что приближались небыстро.
– Господи...- невольно вырвалось у Ании, и она почувствовала, как оруженосец сжал пальцы её руки в своей ладони, и она не попыталась освободиться от него, как сделала бы это в любой другой раз.
Всадники приближались, в полумраке, казалось,
Первый всадник, заметив парочку на дороге, резко осадил коня на краю большой лужи, и брызги, разлетевшись, веером осели на сапогах и подоле платья стоявших на дороге путников.
– Кто такие?
Эрвин сделал шаг вперёд и закрыл собой невысокую баронессу.
– Мы идём в Берд...
– Откуда идёте?
Всадник был среднего возраста, а полумрак ещё больше усиливал это впечатление. Лицо его изрядно изрезано морщинами, это даже при рассветном небе было видно. Приструнив разгорячённого коня, всадник этот рассматривал лицо Эрвина, наклонившись в седле. Ждал ответа.
– Из Виланда.
– Кто такие?
– Я из цеха кузнецов, а это моя жена.
Ания сухо сглотнула, если бы она не знала, что он врёт, она бы ему поверила. Да и что говорить, наверное, на вранье он собаку съел.
– Зачем вам в Берд? Или кузнецу нечего делать в Виланде?
– Мы паломники. Моя жена хочет посетить церковь Богоматери Страдающей в Берде. У нас заболел ребёнок, а говорят, молитвы там исцеляют тех, кто болеет...
– Ничего не слышал об этом, да и в Берде я не был...- Он в рассветном полумраке рассматривал лица Ании и Эрвина.
Подъехали остальные всадники, ещё три человека, шумно переговаривались между собой. У одного был в руках заряженный арбалет. Это были воины, но чьи они были – графа Гавард или графа Мард? – не понятно. Как ни силился Эрвин рассмотреть повязку чуть выше локтя с гербовыми цветами, так и не понял, кто перед ним – свои или чужие?
– Откуда, говоришь, из Виланда?- Это ещё один всадник вступил в разговор.- Да Виланд должен быть вон там,- махнул рукой.- Что-то вы неправильно идёте!
Дорога на Берд туда, а Виланд там! Я был там много раз, у меня там тётка. Что-то не то вы говорите!
– Наверное, в темноте мы сбились с пути, а может, ещё вчера. Людей на дорогах почти нет, спросить некого. Из-за войны все попрятались...
– А чем тебе не нравится война? Сидел бы дома! Что тебя носит по округе? Что, в Виланде негде помолиться?
– Мы молились, но Бог не слышит наши молитвы. Одна надежда на чудо. Нам сказали, что в церкви в Берде Богоматерь слышит все молитвы.
– Что-то не нравитесь вы мне, ребята.- Это старший, первый всадник, надвинулся вдруг конём на Эрвина и Анию.
– Почему?- первое, что нашёлся спросить Эрвин и ладонью отодвинул морду коня в сторону.
– Бродите по ночам, идёте не понять куда и откуда, да и вообще...- Дёрнулся в седле, усмехаясь.- Не нравитесь вы мне, особенно ты!- Хлестнул сверху кожаной плетью, но Эрвин успел резко выбросить руку, и от быстрого движения рядом конь всадника дёрнулся, приседая на задние ноги, а хвост плети не больно ударил Эрвина.
– Ух ты!- засмеялся кто-то рядом, оценив произошедшее.- Реакция у парня хорошая, что ни говори! Во, какие кузнецы в Виланде!
– Да застрелить его и к чёрту!
– А девку?
– Девку заберём с собой! Смотрите, какая ладная! Всё при ней! Будет, кому греть по ночам!
– Нет!- закричала вдруг Ания и бросилась вперёд, Эрвин еле-еле успел перехватить её обеими руками, сжал через грудь обручем, притискивая к себе спиной, не давая и шага ступить вперёд. И Ания в таком положении могла только кричать, и Эрвин пожалел, что не имеет третьей руки, чтобы закрыть рот несдержанной баронессе.
– Пожалуйста! Не надо! Прошу вас! Не задерживайте меня, умоляю... Мой ребёнок... Прошу вас! Он должен жить! Помогите мне... Дайте мне дойти до Берда, прошу вас...- Голос её сорвался на рыдания, и тело обессилено обмякло в руках Эрвина.
Оруженосец ещё сильнее притиснул её к себе, и ладонь правой руки прижала голову рыдающей баронессы к груди. Эрвин сейчас обнимал Анию, как любой супруг утешал бы свою жену в подобном положении, и воины на конях замерли, рассматривая парочку на дороге. Видимо, женские слёзы действуют на всех одинаково, в каком бы военном лагере ни находился солдат. Может быть, каждый в такой момент вспоминает об оставленной дома матери или, может быть, о возлюбленной, провожающей в далёкий поход. Все молчали, думая о своём.
– Что будем делать?- спросил арбалетчик.- Если я выстрелю сейчас, я задену её или убью их обоих...
Странно, что первым опомнился именно он, воин с арбалетом, и другие ожили, загомонили:
– Да ладно тебе...
– А ребёнку-то сколько лет?- спросил самый старший.
– Три месяца...- Эрвин перевёл взгляд исподлобья.
– Мальчик?
– Мальчик...
– Первенец?
Эрвин согласно кивнул и на этот вопрос.
– И вы думаете, молитва поможет?
Он пожал плечами, не говоря ни слова. Молчание затянулось, и, казалось, сейчас всё закончится, и воины под действием женских слёз проявившие слабость, отпустят их, и всё обойдётся, но заговорила Ания:
– Пожалуйста...- Она упёрлась ладонями в грудь Эрвина, пытаясь освободиться.- Нам надо в Берд... Мне надо в Берд... Мы не шпионы... Мы не из Дарнта... Нам всё равно, что здесь происходит... Эта война...
Но её уже никто не слушал. Эрвин почувствовал, как от её слов невольно стискиваются челюсти. Зачем? О, Боже, зачем?
У воинов вытянулись лица, нахмурились брови от услышанных слов о Дарнте, о шпионах, о войне... О, милая баронесса, вас же просили молчать... Эрвин хрипло выдохнул, и плечи его поникли.