На том стою
Шрифт:
Я допил до дна, потушил сигарету и принялся изучать настенный электрокамин на смежной стене. Он состоял из двух продолговатых матовых ламп в жестяном ящике. Большого тепла от него ожидать не приходилось, но в чулане стоял переносной обогреватель с вентилятором, термостатом и тройной вилкой на 220 вольт. Я снял хромированную решетку камина и вывинтил матовые лампы. Достал медицинский стетоскоп из баула, приставил его к металлической стенке и прислушался. Возможно, в соседнем номере на этом месте был такой же камин, то есть почти наверняка; в этом месте
В течение нескольких минут я ничего не слышал, затем услышал звук набираемого номера. Слышимость была отличная.
Женский голос сказал:
– Пожалуйста, дайте мне 4-14-89, в Эсмеральде.
Ее голос был спокойным, сдержанным, почти без выражения, но немного усталым. Так я впервые с самого начала слежки услыхал ее голос.
Затем затянувшееся молчание, потом она сказала:
– Позовите, пожалуйста, мистера Ларри Митчелла. Снова молчание. Затем:
– Говорит Бетти Мэйфилд из "Ранчо Десконсадо",- она неверно выговаривала слово "Дескансадо". Затем: - Я говорю, Бетти Мэйфилд. Пожалуйста, не придуривайтесь. Хотите, чтобы я передала по буквам?
Ее собеседнику на другом конце провода было что сказать. Она слушала. Затем сказала:
– Номер сто двадцать восемь. Вам следовало бы знать - вы сами его заказывали... А, вот оно что... Что ж, хорошо. Я подожду.
Она повесила трубку. Молчание. Полное молчание. Затем тот же голос проговорил медленно и без всякого выражения:
– Бетти, Бетти Мэйфилд. Бедняжка Бетти. Ты была хорошей девочкой давным-давно.
Я сидел на полу, на полосатой подушке спиной к стене. Я осторожно встал, положил стетоскоп на подушку и прилег на диван. Он скоро приедет. Она его подождет - деться ей некуда. Поэтому она и приехала сюда. Я хотел узнать, почему ей некуда деться.
Туфли у него были наверняка на каучуковом ходу, потому что я ничего не слышал, пока у соседней двери не раздался звонок. Я сполз на пол и вновь взялся за стетоскоп.
Она отворила дверь, он вошел, я мог себе представить улыбку на его лице, когда он сказал:
– Привет, Бетти. Бетти Мэйфилд, если я не ошибаюсь. Ничего себе имечко.
– Мое собственное, девичье,- она притворила дверь. Он хмыкнул.
– Я полагаю, правильно сделала, что переменила. Но как насчет монограмм на чемоданах?
Его голос понравился мне еще меньше, чем его ухмылка: высокий, бодрый, прямо пузырящийся от похабного благодушия. Если в нем и не было прямой насмешки, то она подразумевалась. От его голоса у меня челюсти свело.
– Видимо,- сказала она сухо,- это и было первым, что бросилось вам в глаза.
– Нет, малютка. Это ты - первое, что бросилось мне в глаза. След обручального кольца - второе. Монограммы - только третье.
– Я тебе не малютка, вымогатель дешевый,- сказала она с внезапной глухой яростью. Его это не особенно задело.
– Может, я и вымогатель, милашка, но,- снова самодовольный смешок,совсем не дешевый.
Она шла по комнате, видимо,
– Хотите выпить? Я вижу, у вас с собой бутылка.
– Не боитесь, что это может пробудить во мне любострастие?
– Я боюсь в вас только одного, мистер Митчелл,- сказала она ледяным тоном.- Вашего большого трепливого рта. Вы слишком много болтаете и слишком сильно любите себя. Лучше постараемся понять друг друга. Мне нравится Эсмеральда. Я здесь бывала и раньше, и мне всегда хотелось сюда вернуться. Чистое невезение, что вы живете здесь и что мы встретились в поезде. Самое скверное невезение, что вы узнали меня. Но это только невезение, не более того.
– Везение для меня, милашка,- прогнусавил он.
– Может быть,- сказала она,- если вы не перегнете палку. Она может сломаться, и обломки полетят вам прямо в лицо.
Наступило короткое молчание. Я мог представить себе, как они смотрят друг на друга в упор. Его ухмылка, может, чуток поблекла, но не слишком.
– Все, что мне нужно сделать,- сказал он спокойно,- это снять трубку и позвонить в местную газету. Хочешь известности? Это я тебе устрою.
– Я приехала сюда, чтобы скрыться от любопытных глаз,- сказала она горько.- Суд признал меня невиновной.
Он рассмеялся.
– Точно! Так решил горе-судья, выживший из ума от старости, хотя присяжные были другого мнения. Это могло случиться в единственном штате Америки - я проверил. Ты уже дважды меняла имя. Если твоя история попадет в местные газеты - а она того стоит, милашка,- думаю, придется тебе снова менять имя и пускаться в путь. Утомительно, не так ли?
– Поэтому я здесь,- сказала она.- Поэтому вы здесь. Сколько вы хотите? Я догадываюсь, что речь идет лишь о первом платеже.
– Я хоть заикнулся о деньгах?
– Еще заикнетесь,- сказала она,- и говорите потише.
– В доме никого нет, милашка. Я обошел вокруг, прежде чем войти. Двери заперты, окна закрыты, жалюзи опущены, стоянка пуста. Я могу проверить у администрации, если у тебя нервишки шалят. Здесь у меня кругом друзья нужные люди, без которых - никуда. Попасть в местное общество непросто, а иначе - со скуки сдохнешь в этом городке.
– Как же вы пробились, мистер Митчелл?
– Мой папаша - большая шишка в Торонто. Мы не в ладах с ним, и он не разрешает мне там околачиваться. Но все равно он - мой старик, даже если он платит мне, чтобы я там не показывался.
Она не ответила. Его шаги удалились, Я услышал позвякиванье льда в стакане. Потекла вода из крана. Шаги вернулись.
– Налейте и мне, пожалуйста,- сказала она.- Я нагрубила, наверно. Я устала.
– Само собой,- сказал он ровно.- Ты устала.- Пауза.- Ну что ж, за то, чтобы усталость прошла. Скажем, в полвосьмого в "Аквариуме". Я заеду за тобой. Хорошее местечко для ужина. Тихое. Для избранных, если это выражение еще что-то значит. Принадлежит яхтклубу. Для постороннего там никогда не найдется свободного столика. Там я - среди своих.