На углу Пскопской и Йеллопуху
Шрифт:
Небо казалось бездонным, но пролетавший мимо жук, испуганный взмахом руки Мурилы, взвился вверх и тут же ударился о невидимую преграду.
– Я не знаю, как это работает, но солнце кажется таким настоящим, – Петра подставила лицо под солнечные лучи и зажмурилась. Налетевший легкий ветер отбросил ее длинные волосы за спину, и на мгновение Макару показалось, что перед ним стоит чернокрылый ангел. Кожа Петры светилась, а легкая улыбка на губах делала черты мягче. Она была почти красива.
Надежда тоже очнулась. Она присела и провела ладонью по шелковистой траве, ровным ковром устилающей поляну. Девушка расстегнула сандалии и ступила босыми ногами на бархатистую зелень.
– Хорошая идея, – поддержала ее Петра и тоже скинула туфли.
Совсем недавно прошел дождь и на траве бриллиантовой россыпью блестели капли воды. Макар наклонился, поймал пальцем одну и поднес ее к лицу. Вода как вода.
– Солнце и дождь – это магия, – произнесла Мурила, предугадав вопрос Макара. – Как только саду требуется влага, тут же небесный свод затягивают тучи. Нам повезло, что дождь уже прошел.
– А мне хотелось бы побегать под дождем, – Петра широко улыбалась. Она расстегнула первые две пуговицы своего строгого платья и уже не выглядела, как монашка. Когда она наклонилась сорвать малюсенький синий цветок, едва видный среди густой травы, Макар заметил под оттопырившимся воротом безобразные шрамы от укусов, оставленных вампирами, и непроизвольно сжал кулаки.
– Почему Застава позволяет твориться злу? – и опять проницательная Мурила поняла Макара, уловив его взгляд. – Застава не считает вампиров злом. Она воспринимает их такими, какие они есть. Если человек охотится или рыбачит, чтобы испытать удовольствие или азарт, то почему бы вампирам не отправиться на Пскопскую сторону за тем же. Человеческая кровь для них деликатес.
– А я оказалась чем–то вроде ядовитой рыбы фугу, – грустно улыбнулась Петра, а Мурила по–дружески приобняла ее. Девушки обменялись взглядами, за которыми читался молчаливый диалог.
Они шли по саду, который вполне мог оказаться райским, такое разнообразие деревьев и кустов встречалось на пути. Прав был Гугл, отправив их сюда – постоянно находиться в закрытом помещении тяжело, и пусть небосвод оказался магическим фокусом, но свежий ветер, многоголосье птиц, созревающие фрукты и ягоды дарили чувство свободы. Макар взглянул на Надежду. Она заметно успокоилась и тоже наслаждалась прогулкой.
– Ой, смотрите! – Мурила выпростала руку из–под своего одеяния и указала куда–то вдаль.
– Единорог! – Макар впервые услышал голос Надежды. Он был по–девичьи чист и звонок. – Смотрите, единорог! Пойдемте туда!
– Хочь–Убей не разрешает подходить к нему, – предупредила Петра, но Надежда уже бежала между деревьями в сторону поляны, на которой щипал траву рогатый исполинский конь, мало напоминающий белогривых животных, чей облик так идеализирует Голливуд. Этот монстр отличался от киношных собратьев также сильно, как розовый пони Барби от злобного африканского носорога.
– Надя, остановись! – Мурила заволновалась и как–то неловко, словно никогда этого не делала, побежала следом. Она подхватила подол длинной хламиды и, боясь наступить на нее, оголила босые ступни с длинными когтями.
Черный как смоль единорог, услышав шум, резко поднял голову.
Ни минуты не сомневаясь, что чудовище растопчет новенькую, Макар припустился за ней. Он почти настиг Надежду, но та оказалась шустрее, ловко лавируя между деревьями, и буквально вырвалась из его рук.
– Надя, не смей! Не трогай его! – умоляюще закричала Мурила, видя, что та уже в шаге от коня и тянет к нему руки.
– Макар, стой! – Петра сзади вцепилась в Макара, не давая ему выйти на поляну. – Ты его еще больше разозлишь.
– Тише, мой хороший, тише, – между тем шептала единорогу Надежда, не обращая внимания на крики. Ее фигура выглядела такой хрупкой против мощи вороного коня, но новенькая вела себя как безумная, словно не единорог, а она могла нанести ему вред. – Я не сделаю тебе больно. Я только поглажу.
Единорог тряхнул черной гривой и громко заржал.
– Ну, все. Сейчас появится Хочь–Убей! – Петра расцепила объятия, в которых удерживала Макара, не позволяя подойти к волнующемуся коню. – Он грозился оторвать голову всякому, кто дотронется до Войта.
– Вы не понимаете! – Надежда обернулась, и Макар поразился изменениям, произошедшим с ней. Она вся светилась от радости. – Благодаря единорогу Дагар получит послание и придет за мной!
Девушка запустила пальцы в длинную гриву и что–то торопливо проговорила косящему на нее глаз животному.
Вдруг конь низко опустил тяжелую голову, и Надя смогла дотянуться до его рога. Она кончиками пальцев провела по его длине и счастливо засмеялась.
– Спасибо, мой хороший! – девушка чмокнула коня в нос, а он опять заржал, на этот раз как–то ласково, игриво.
– А ну, пошла прочь! – громкий окрик ударом хлыста разрезал воздух. На поляне появился разъяренный мужчина. Его лицо искажала гримаса гнева, а кончики длинных усов от быстрого шага задувало за плечи. Надя нерешительно попятилась, беспомощно оглянувшись на оставшихся у границы поляны товарищей. Она справилась с монстром–единорогом, но хозяин явно был опаснее. Хочь, а это без сомнения был он, приближался со скоростью тарана, грозящего снести любую преграду.
– Ой, ой, ой, – тоненько запищала Мурила, отступая за деревья. Макар заметил, что и Петра сделала несколько шагов назад, готовясь бежать в любой момент. А растерявшаяся Надежда стояла на пути разъяренного мужчины, который изменялся на глазах. Он становился крупнее и уже напоминал чемпиона мира по метанию молота. Макару это сравнение пришло на ум, стоило лишь взглянуть на хочубеевские руки–кувалды.
И время остановилось.
Макар в несколько мгновений преодолел расстояние до Надежды и встал между ней и метаморфом. Он сгруппировался, готовясь к тому, что сейчас в него не хило врежутся.
Когда время с громким хлопком вернулось, лежащий Хочь, не понимая, что случилось, ошалело смотрел на Макара, потом его взгляд переместился куда–то за спину студента. К удивлению Макара удар получился не сильным, каким–то скользящим, что позволило ему удержаться на ногах.
– Умница, родненький! Какой же ты хороший!