На углу Пскопской и Йеллопуху
Шрифт:
– То–то и оно! – Галатея аж подпрыгнула. – Отсутствие магии на Пскопской стороне как раз и говорит о том, что ты редкий самородок. Сумел остановить время на несколько секунд в совершенно отсталом мире. Представляешь, что ты можешь сделать с ним здесь, где магия от переизбытка закручивается в воронки?
– Пусть все идет своим чередом, – остановил поток слов сторк Игеворг. – Будем действовать по ситуации. Может быть, в случае с ректором Дагаром мы дуем на холодное молоко. Но предпочитаю быть готовым ко всему, а потому хочу знать, сколько осталось времени до его визита.
– Эльфийское княжество через неделю соприкоснется с Драконьими землями. Если ректор Дагар поторопится, то перейдя на драконью Заставу и подождав три дня, сможет перепрыгнуть в Морской мир, а оттуда постучаться к вампирам, – указка Исиды оставляла светящийся путь, соединяющий цветные точки.
– А вампиры на нашу Заставу пожалуют через месяц, – подытожил сторк. – Более короткого пути нет?
– Этот самый короткий, – Исида трижды тронула желтую точку Эльфийского княжества, и от нее в разные стороны полетели ломаные линии, концы которых неизменно приходили в голубую точку земной Заставы.
– Мы должны установить наблюдение за новенькой, знать каждый ее шаг. Она наверняка захочет получить ответ от ректора Дагара, поэтому попытается найти единорога.
– Я могу последить за ней, – Галатея нажала на одну из кнопок, и из круглого стола выдвинулся ящик, в котором лежала небольшая круглая шапочка, напоминающая традиционный еврейский головной убор – ермолку.
– Нет, займись кафе, а шапку отдайте Макару. Проконсультируйте его. Только, пожалуйста, на этот раз без всякого ми–ми–ми. Застава мне показала, как вы проводили его осмотр.
И не попрощавшись, сторк Игеворг растворился за одной из зеркальных панелей, установленных по периметру комнаты.
Обе женщины выдохнули.
– Милый, бери шапку–невидимку и ветром лети в сад, наши барышни еще там. – В воздухе появилась проекция беседки с тремя смеющимися девушками. – Будут вопросы, приходи, – Исида встала, оправила юбку и, подойдя к зеркальной панели, всмотрелась в свое лицо. – Не нравится мне эта губная помада, надо было розовую купить.
– Я говорила, что ты на Окси станешь похожа, а ты – красный, красный, – Галатея передразнила Исиду. – Красавчик, сунь сюда руку.
Она поднесла к Макару какое–то устройство, похожее на рыцарскую перчатку.
– Что это?
– Мне нужен отпечаток твоей ладони, чтобы ты в любое время смог пройти в командный пункт.
– Ты попадаешь в список любимчиков Заставы, милый. А она, как настоящая женщина, никогда не забудет твои нежные прикосновения.
Стоило сунуть руку, как перчатка плотно обхватила кисть. Яркий серебристый свет волной прошелся от запястья до кончиков пальцев, слегка разогрев странное беспроводное устройство.
– Ну все, теперь ты обручен с Заставой, – хихикнула Галатея.
– Можешь идти в сад, – было заметно, что Исиде не терпится выпроводить Макара. – Не забудь надеть шапку, милый. И не отходи от новенькой ни на шаг.
– Ни днем, ни ночью, – Галатея подтолкнула Макара к выходу, но он успел заметить, как над столом поплыла картинка – нагой Сапфир купался в водопаде.
А за дверью студента ждал грустный Хочь.
Глава 8. Немного о любви и странном тумане
– Я выведу тебя в сад короткой дорогой, – Хочь шел чуть впереди, его усы опять можно было заправить за пояс брюк, тем более что на этот раз он находился в образе неудачника, штаны которого начинались сразу под грудью. Туфли со скособоченными носами, шаркающие шаги, сгорбленная спина, словно на ней лежало все горе мира. Макар вспомнил, как Хочь–Убей смотрел на него, когда ему вздумалось звать на помощь. Взгляд рассерженного таксиста нравился студенту гораздо больше.
– Не вешай нос, друг. У каждого из нас бывают плохие дни.
Хочь не оглянулся, но по напрягшимся плечам было видно, что услышал.
– Сторк Игеворг отчитал не только тебя, досталось всем.
– Сторк Игеворг? – Хочь даже притормозил. – Ты думаешь, что я едва не наступаю на свои усы из–за сторка Игеворга? Да пусть бы он сжег меня взглядом, но, даже осыпаясь пеплом, я бы не почувствовал и доли того, что ощущаю сейчас. Я видел слезы любимой женщины. Я подвел ее! И я рад, что она не сдержалась. Пощечина – это проявление неравнодушия. Я бы не пережил, если бы она развернулась и ушла.
– Так любишь? – Макара поразила откровенность и сила чувств Хочь–Убея.
– Я же сказал, что не смог бы жить без нее, – произнес он.
Как же быстро меняется метаморф! Только что он был неудачником, готовым расплакаться, а теперь рядом с Макаром шел мужчина, который выглядел, как самый романтичный принц из диснеевских сказок. Стройная фигура, гордо поднятая голова, мягкий голос, затуманенный взор.
– Она замечательная, – тихо проговорил Хочь. – Она такая разная, что каждый раз удивляет меня.
– Тоже метаморф?
– Нет. Я смотрю на нее и не могу понять, почему она выбрала меня?
– Наверное, ей нужен мужчина, который и сам все время разный.
Хочь растеряно посмотрел на свои руки, ставшие аристократическими и холеными, тряхнул золотистыми волосами до плеч.
– Проклятье! – Безусое лицо пошло красными пятнами. Хочь прибавил ходу, и теперь Макар видел человека, который всю жизнь служил в армии. Ровная спина, чеканный шаг.
– Я не хотел бы, чтобы ты распространялся о моей минутной слабости, – кинул он через плечо, поправив неизвестно откуда взявшийся берет. Макар не успел разглядеть, была ли на нем эмблема ВДВ. – Тебе сюда. – И растворился в дымке цветущего сада.