На улице Мира
Шрифт:
– Одна девушка безответно влюбилась в парня, – грустно начала Амелия. – Из-за неразделенных чувств повесилась на своем ремне… Какая тоска должна была ее одолеть? Люди кладут себя на плаху… И ради чего? Пасть жертвой во имя любви? От любви этой одни неприятности.
– Для некоторых любовь – единственное спасение и смысл жить, – подала я голос.
– Вообще-то я слышал, что после развала Союза этот лагерь просто разворовали, – грустно улыбнувшись, сказал Даня. – Но твоя версия, Амелия, мне тоже нравится.
Циглер лишь пожала плечами.
– Ну, что? Кто первый? – насмешливо повернулся к нам Третьяков.
– Я! – решительно сказала Амелия и направилась к самому светлому обшарпанному корпусу.
– Кто бы сомневался, – проворчала Ирка, следуя за Амелией. За Иркой пошли Даня с Никитой. Мы с Рудневой должны были замыкать шествие, но Диана вдруг ухватилась за шершавый столб и принялась мотать головой.
– Нет, я никуда не пойду! – твердила она. – Это безумие. Мне страшно! А еще у меня дурное предчувствие!
– Какое еще предчувствие? – насторожилась я.
– Не знаю… – внезапно Диана перешла на шепот: – Вдруг мы встретим там ее?
– Кого ее? – не поняла я.
– Ну, ту девчонку!
Я засмеялась. Правда, смех у меня получился невеселый. Какой-то натянутый, неестественный и оттого немного жутковатый.
– Это все выдумки. Нет там никого.
– Ну, а вдруг?.. – не сдавалась Диана.
– Вы идете или нет? – оглянулся Никита.
– Идем! – кивнула я. Затем повернулась к Рудневой. – А ты тогда оставайся. Здесь нас подождешь!
– Ну уж нетушки! – Диана снова отклеилась от дерева и зашагала рядом с нами, при этом вцепившись уже в мою руку.
На первом этаже двухэтажного корпуса я сразу же наступила на разбитое стекло, которое неприятно раскрошилось под подошвой кроссовки. Мы миновали большой пустой зал, в котором, разумеется, давно не было мебели. Наши фонарики то и дело высвечивали мусор, пустые бутылки, окурки… Теперь это место производило удручающее впечатление не только из-за жуткой легенды…
– Вот видите, не так уж здесь и страшно! – нарушила тишину Ирка. Ее голос гулким эхом разнесся по помещению.
– Ш-ш! – внезапно зашипел Амелия. Мы все замерли. А Руднева так сжала мою ладонь, что я чуть не вскрикнула.
– Что такое? – всполошилась Третьякова.
– Слышали? – Циглер прислушалась. – Наверху шаги.
– Да хорош заливать, – хмыкнул Даня. Впрочем, без особой уверенности в голосе.
– Я тоже слышу… – проблеяла Руднева. – На втором этаже кто-то есть!
Мы встали, как вкопанные. В полутьме я отыскала ладонь Никиты. Сверху доносился глухой стук. Там, действительно, кто-то ходил! Медленно, из стороны в сторону…
– У-у-а-ы-ы-ы! – внезапно взвыла под моим ухом Руднева. Я чуть не умерла от страха!
– Руднева! – перепугавшись, закричала Третьякова. Потому зашипела: – Руднева! Сдурела?
– Простите! – пискнула Диана. – Не выдержала. Мне очень-очень страшно!
Стук наверху прекратился. Кто-то,
– Ну, вот, дура! Ты ее испугала! – сердилась Ирка.
– Ее? – переспросил со скепсисом в голосе Никита.
– Ту девчонку, которая повесилась…
– Ир, ты же не всерьез? – хрипло рассмеялся Никита.
И снова раздались шаги над нашими головами. Теперь некто совершенно точно направился к лестнице. Сердце замерло в груди. Никогда не верила ни во что потустороннее, но здесь в голову полезли самые глупые устрашающие мысли…
– Слышите? К нам идет! – довольным голосом проговорила Амелия. Видимо, адреналин и у нее зашкаливал, и все происходящее приводило одноклассницу в восторг.
– Разве привидения не должны летать по воздуху? – сдавленным от волнения голосом спросила Диана.
– Да какие еще привидения? – сердился Никита. Даня в этот момент только очумело вертел головой. – Скорее уж, какой-нибудь отморозок. Видела, сколько здесь бутылок и окурков? Кого еще может привлечь такое место?
– Только таких дураков, как мы, – тихо добавила я.
С каждым новым шагом сверху сердце замирало. Чем ближе этот «некто» подходил к лестнице, тем больше мне хотелось заверещать от страха и кинуться обратно в лес.
Когда показались два белых кеда, мы перевели дух. Неужели я, и правда, могла допустить в мыслях, что призраки существуют? А когда нарушитель нашего спокойствия явил себя целиком, мы с Дианой хором выкрикнули:
– Марк?!
Луч от фонарика Василевского вздрогнул. Лицо Марка было бледным и растерянным.
– На фига так пугать? – напустилась на одноклассника Ирка. Циглер казалась жутко разочарованной. Наверное, для нее лучше б к нам прям на ремне с круглой пряжкой со второго этажа спустилась выдуманная девчонка.
– Это вы меня напугали, – глухим и каким-то чужим голосом сказал Василевский, странно поглядывая в нашу с Никитой сторону. Мы с Яровым по-прежнему держались за руки. Я быстро посмотрела на Никиту. Тот с хмурым видом не сводил с Марка немигающего напряженного взгляда.
– Что ты тут делаешь? – весело спросил Даня. Кажется, среди нас он был единственным, кто был рад встретить Василевского. Что ни говори, а Третьяков, похоже, жутко перетрухнул. Он наверняка мог поверить в ту байку с повешенной. Уж слишком достоверным казалось все в такой жуткой обстановке. Ночью, посреди темного леса, в обшарпанных стенах…
– Я Кузе в карты проиграл, – все тем же тихим голосом продолжил Марк. – Бились на желание. По его условию, я должен был дойти до лагеря и запустить трансляцию. Он рассказал всем в нашей палате про неприкаянную душу девчонки… Хотя я слышал от воспитателей, что этой байке сто лет в обед. Ее давно какой-то вожатый придумал, чтобы пугать всех новичков.
– Из-за проигрыша в карты сбегать из лагеря и тащиться в лес? Глупости какие! – скрестив руки на груди, фыркнула Ирка.
– Ну, а сами вы что здесь забыли? – с вызовом спросил Марк.