На Варшавском шоссе(Документальная повесть)
Шрифт:
Костин прислушался и ответил:
— Фашисты боятся поразить своих…
И как бы в подтверждение его слов от шоссе с тыла появились цепи фашистов — не менее двух рот.
Подошло время действовать.
— Вперед! За Москву!
Неудержимой лавиной курсанты с криком «Ура!» бросились навстречу гитлеровцам, огнем из пулеметов и автоматов обратили их в бегство. Тут неожиданно из воронки поднялся здоровенный верзила с флагом в руке. Хлестнули по нему автоматной очередью. С головы фашиста слетела каска, и он, как подкошенный, взмахнув руками, свалился в ту же воронку.
Отойдя
Вскоре вышли к новому КП пехотного училища. Генерал-майор Смирнов, прочитав распоряжение командующего 43-й армией, попросил Костина доложить по команде, что пехотное училище также выполнило свои задачи, а силы на исходе…
Наметив маршруты движения и выслав разведку, курсантская колонна двинулась по лесным дорогам на Малоярославец. До рассвета оставалось не более трех часов. Надо было быстрее пройти через расположение противника.
Не менее часа полковник инструктировал курсантов о порядке движения ночными дорогами, где возможны засады. Требовалась самая строжайшая дисциплина. Никто не смел без команды открывать огонь. Костин сообщил при этом, что по вине отдельных недисциплинированных бойцов гибли сотни и тысячи выходивших в начале войны из окружения красноармейцев.
Перед выходом к опушке леса появился Гиммельфарб и взволнованным голосом доложил Костину, что на поле расположились танки, их пушки направлены в сторону леса. Танки можно обойти только слева, на близком расстоянии. А дальше и левее расположилась еще одна часть противника.
Что предпринять? Увести колонну из двухсот человек в глубь леса и попытаться найти другую дорогу? Но где гарантия успеха? Костин подал команду «Вперед» и сам занял место в голове колонны. Суходолов и Копелев задержались, чтобы разъяснить курсантам, как следует соблюдать тишину.
Возле дороги в поле расположилось десятка два танков. Курсанты проходили рядом с ними. Вражеские танкисты, вероятно, спали, даже не выставив охранения. Проходя рядом с танком, Костин подумал: «А что, если кто-нибудь из курсантов забудет про осторожность и швырнет в него гранату?» И тут же он услышал шепот: «Не смей! Погубишь всех!..» Костин остановился как вкопанный. К счастью, многие командиры чересчур горячих курсантов не выпускали из поля зрения, сдерживали.
Утром подходили к Малоярославцу. Встретили красноармейца на коне, который сказал: «В Ярославце наших частей нет, а дивизия окапывается за рекой Мочей». Чувство облегчения охватило всех. Вот они рядом, наши войска. Решили сделать привал в кустарнике на склоне бугра. Справа как на ладони был виден город с пустыми улицами. Внизу небольшая река поблескивала на солнце льдом.
Настроение у всех было приподнятое. Даже раненые, несколько суток не менявшие бинтов, и те приободрились. Появился Гиммельфарб и возбужденно доложил:
— Товарищ полковник! Направо от нас из леса выходит колонна фашистов! Направляется в город!
— Их не больше батальона! Вот бы ударить!
Там и тут слышалось лязганье затворов автоматов, винтовок.
Появились майор Копелев, лейтенант Никольский и другие командиры.
— Товарищ
— Приготовиться к атаке! — скомандовал Костин. — Без сигнала не стрелять! — еще раз предупредил полковник.
На опушке леса показались цепи фашистов. Двигались одна за другой, словно на параде. Офицеры впереди. Это, очевидно, была какая-то новая часть, прибывшая из тыла. Не хватало только оркестра. Костин уже прикидывал, что цепи будут проходить своим флангом, примерно в километре отсюда.
Огляделся и вдруг увидел выползавшие из леса справа и сзади, всего в полукилометре, вражеские танки.
Многие курсанты уже высматривали для себя цели, и поданную команду могли понять неправильно, броситься в атаку. Полковник Костин поднялся во весь рост и стал руками показывать в сторону танков. Внимание бойцов приковал вначале шум моторов, затем они увидели и сами танки. Так удалось предотвратить катастрофу.
Танки, стреляя по противоположному берегу реки, обогнали свою пехоту и приблизились к городу.
Лейтенант Никольский сообщил, что справа к реке движется вражеская пехота.
Выход был один: быстро преодолеть реку, берега которой густо поросли кустарником. Разведчики ринулись в воду. После недолгих поисков они обнаружили брод до полутора метров глубиной. Полковник приказал всем раздеться и с оружием над головой начал переправу. Лед был не толстый и, раздвигая его руками, курсанты один за другим выходили на противоположный берег в расположение занявших оборону войск.
МНОГО ЛЕТ СПУСТЯ
Мало осталось курсантов подольских училищ, героически защищавших Москву в трудные октябрьские дни 1941 года.
Многие эпизоды этого подвига остаются еще нераскрытыми. И каждая встреча автора этих строк, Ивана Семеновича Стрельбицкого, с участниками боев на ильинском рубеже — это новая страница…
Даже через толщу лет, прошедших после окончания войны, чувствовалось ее горячее дыхание. Это можно было заметить и на лицах, и в интонации голоса участников боев на ильинском рубеже. Особенно обращал на себя внимание Александр Иванович Оношко — бывший курсант Подольского пехотного училища. Взгляд его больших, выразительных глаз был взволнованным, лицо нервно подергивалось.
Направляемся к рубежу обороны. Миновав мост через речку Выпрейку у села Ильинское, мы оказались возле пулеметного железобетонного дота. На нем еще сохранились следы вражеских снарядов и бомб. Слушаем взволнованный рассказ Оношко.
— Я родился в двадцатом, в бронепоезде на Туркестанском фронте. Командиром и комиссаром поезда был отец. Мать служила там же медицинской сестрой. Рос я среди военных и еще мальчишкой мечтал стать военным. — Он на минуту остановился и снова продолжал: — В начале войны нас, нескольких бойцов, окончивших полковую школу, направили в Подольское пехотное училище. Пятого октября сорок первого с пулеметной установкой мы выехали на фронт. Нас привели к этому бетонному доту и объявили: «Ваша боевая задача — не допустить фашистов к мосту и прикрывать своим огнем расположенный слева орудийный дот».