На веки вечные

Андерсон Кэтрин

— Я хочу к мамочке, — проговорила она сквозь слезы и обняла Хита за ногу. — Пожалуйста, я хочу к мамочке!

Поскуливая в знак сочувствия, подошел Голиаф и ткнулся мордой Сэмми в спину.

— Ну что ты, малышка? Зачем так шуметь? Вот и Голиаф с тобой.

— Он тоже хочет к мамочке. — Девочка утерла слезы. — Куда она ушла?

— Она в моем кабинете.

Хит заключил в ладони детское личико и большими пальцами стер со щек слезы. Трудно было отказать этим огромным голубым глазам. Да и кому повредит, если дочери и матери позволят короткое свидание? Вскоре их разлучат надолго. Может быть, навсегда. Даже когда Мередит выйдет из тюрьмы,

бывший свекор не позволит ей свиданий с ребенком.

— Что ж, пойдем ненадолго.

Сэмми сразу просветлела:

— И Голиаф с нами?

— Конечно.

Хит впустил девочку и собаку в кабинет и наблюдал, как Мередит успокаивала дочь. В его душе боролись противоречивые чувства, и верх брала симпатия к этой женщине и этому ребенку. Он знал: надлежало делать то, что требовал значок, прикрепленный на груди. Но поступить так было непросто. Слова Мередит, обращенные к дочери, звучали для него как обвинение. Все будет хорошо, дорогая. Обещаю, Сэмми, я не позволю, чтобы с тобой приключилось что-нибудь плохое. Несмотря на категоричность слов, в голосе женщины чувствовалась неуверенность и страх. Хит крепко зажмурился, стараясь не замечать ее отчаяния и растерянности. Как справедливо заметил отец, шерифу не пристало мнить себя судьей и присяжным. К тому же Мередит могла и лгать.

Честно абсолютно все, это Мередит сама ему сказала. И еще была настолько откровенна, что признала: она готова солгать, готова его использовать, и ей не стоило доверять. Может быть, именно эти слова и убедили Хита, что она говорила правду.

Но еще больше его поразило то, что Мередит до сих пор не применила другое имевшееся в ее распоряжении оружие. Ставка была огромной, и все же, чтобы выкрутиться, она не разыграла свою козырную карту: его любовь. О которой, конечно, знала, но… Ни слезливых клятв, ни чувственных предложений, ни рыданий, ни мольбы ее спасти во имя любви. Хит знал, что многие женщины в подобных обстоятельствах повели бы себя совсем по-другому. Совершенно по-другому. Ему не раз приходилось сталкиваться с арестантками, которые предлагали все, что угодно, только бы он снял выдвинутые обвинения. И целовали, и хватали руками, и в надежде возбудить предоставляли сомнительное удовольствие видеть, как они раздевались и ласкали сами себя.

Хит уже понял, что соблазнять — дело для Мередит непростое. И еще он чувствовал, что мысль о физической близости приводила ее в ужас. Но Хит знал и другое: ее собственные страхи и антипатии не имели никакого значения, когда речь шла о благополучии Сэмми. Чтобы спасти ребенка, она пошла бы на все, на любую жертву. Даже если бы надо было лечь с шерифом в постель.

Забавно. Оказаться с Мередит в постели — вершина его мечтаний. Хит не был уверен, что устоял бы, выскользни она из юбки прямо в кабинете и посмотри на него эдаким призывным взглядом. От одной мысли об этом все внутри замирало. Но Мередит не использовала это оружие против него. Хит чувствовал себя так, словно стоял на высокой вышке и готовился нырнуть в воду. Друзья остаются друзьями, что бы ни случилось, как-то сказала она. Казалось, это было полжизни назад. Но слова продолжали звенеть в его мозгу, словно Мередит произнесла их только что.

Шериф грустно улыбнулся. Прильнувшая к матери девочка посмотрела на него и насупилась. Маленькая копия Мередит. Та же хрупкая фигурка, тонкие черты лица, те же огромные глаза. Со временем, наверное, и волосы станут такими же: цвета спелого меда с золотистой искоркой.

Тоже будет покорительницей сердец.

В этот миг Хит не сумел бы сказать, кого любил больше: Мередит или ее дочь. Он только знал, что любил их обеих — каждую по-своему. И неожиданно понял, что не может принести их в жертву на алтарь закона, даже если и совершал наиглупейший поступок в жизни.

Сегодня Сэмми уже преподала ему урок. Может быть, он нуждался еще в одном? Безусловно, исполнять долг, хранить клятву и оставаться честным необходимо. До сих пор Хит жил только по этим правилам. Но были и другие, не менее важные понятия. И первейшее — быть верным друзьям, несмотря ни на что.

«Зачем», «почему» не имели значения. Мередит нуждалась в нем. Эта истина таилась в ее глазах и — Хит не мог отрицать — жила в его сердце. Карие глаза, голубые глаза — какая разница? Хит всем сердцем полюбил эту женщину и не мог от нее отвернуться.

Едва сознавая, что делает, шериф пересек кабинет, схватил Мередит за руку и поднял на ноги.

— Пошли. Мы уезжаем.

Мередит удивленно вскинула голову, и он хрипло повторил:

— Мы уезжаем. Я увезу вас в такое место, где вы с Сэмми будете в безопасности, пока я здесь все не улажу и не придумаю, как выбраться из этого дерьма. — Он завел ей руки за спину и снова надел на запястья наручники. — По крайней мере выиграем немного времени.

Мередит бросила испуганный взгляд на окно. И Хит понял, что она подумала об опасности, которая их подстерегала за стенами полицейского управления, видимо, не веря, что шериф способен их защитить. Черт! Если говорить начистоту, то он сам был не слишком в этом уверен. Сражаться с головорезами, которые связаны с международными боссами и организованной преступностью, — это не фунт изюма.

— Послушайте, Мередит, — мягко произнес он, — я вас не заставляю. И не могу обещать, что мы выберемся из этой передряги целыми и невредимыми.

На ее лице отразился настоящий страх. Жаль, что нельзя ей наплести, какой он крутой парень: выходит на целую банду с привязанной к заднице рукой, расшвыривает всех по сторонам и тут же арестовывает.

— Вы все прекрасно понимаете. Я крупная рыба в мелком пруду — шериф округа Подунк, штат Орегон. Ваше дело не из моей лиги. Поэтому я хочу рискнуть своей задницей и спасти вас и Сэмми. Шанс со мной — все-таки лучше, чем никакой.

— Куда… куда вы собираетесь нас везти? — дрогнувшим голосом спросила Мередит.

— Я сам ни в чем не уверен, — признался Хит и провел рукой по лицу, внезапно почувствовав себя постаревшим. — Лучше держаться мест, которые я знаю. Эти ребятки городские. И если отправятся за нами в глушь, им придется несладко.

— Туда, где никого нет?

Шериф впервые заподозрил, что ее мучил страх не только перед убийцами Глена Календри. Ведь в глуши она будет целиком зависеть от Хита. Однажды Мередит уже поверила мужчине. И к чему это привело?

— Ну так что же? — поторопил он. — Решайте, дорогая. Только не раздумывайте всю ночь, а то мои люди начнут удивляться: что за дьявольщина у меня происходит? Я должен был вас уже допросить и запереть в камеру.

— А это законно? Я хотела спросить… вам не попадет?

— Вы забыли, я окружной шериф и отвечаю только перед комиссией округа. Если требуется, я могу взять человека под арест для обеспечения его безопасности. — Хит не добавил, что в этом случае самым безопасным местом для арестанта будет камера. — Я знаю, что делаю, Мередит.