На веки вечные
Шрифт:
— Трое… И они все…
— Все в порядке. — И бросил взгляд на Сэмми, словно предупреждая, чтобы Мередит выбирала слова.
Она оглянулась — темнота по-прежнему таила угрозу.
— Вы уверены… Я хотела спросить, вы уверены, что больше никто…
— Да. — Хит издал звук, отдаленно напоминавший смешок, но это был вовсе не смех. — Я прошел и все проверил.
Он говорил настолько уверенно, что Мередит перестала следить, не приближаются ли к ним неясные тени. Ссрдце-биение замедлилось, но руки и ноги налились еще большей тяжестью.
Хит
— Спасибо.
— Не за что. Лучше поздно, чем никогда. — Он порылся в бардачке, и через секунду в темноте вспыхнул крохотный огонек. — Извините. После такой передряги мне необходима сигарета.
Это напомнило Мередит об отце и его трубке. Вечность назад она так любила садиться у очага напротив него и смотреть, как дымок из трубки поднимается и вьется, точно венком осеняя его седую голову.
Она уперлась о сиденье руками и приподнялась, стараясь распрямить затекшие ноги. Боль в коленях и запястьях стала утихать. А шериф затягивался сигаретой: оранжевый огонек озарил его смуглое чеканное лицо. Он выдохнул дым и сухо произнес:
— Вместо того чтобы бежать в кусты. Не слишком по-мужски, но ничего не поделаешь.
Мередит вгляделась в его лицо, не понимая, что он имел в виду. Потом сообразила, что Хита, должно быть, тошнило. И снова посмотрела в окно — какие ужасы таила тьма за стеклом. Он застрелил троих. А потом подошел и проверил, точно ли все убиты. Смотрел на них, дотрагивался.
И теперь заявляет, что ведет себя не очень по-мужски? Вышел против троих с охотничьим ружьем и полицейским пистолетом. В такой ситуации не испугаться способен только очень глупый человек, а Хита глупым не назовешь. Он не из тех, кто демонстративно играет бицепсами и подставляет лоб под пулю. Но когда потребовалось, не отступил, рисковал своей жизнью.
Хит выбросил сигарету и растер сапогом окурок.
— Надо обо всем сообщить. Мастерс вызывает третьего. Ответьте.
Почти тотчас же в эфире возник мужской голос:
— Босс? Я пытался связаться. Слава Богу, что ты меня вызвал. Здесь такое творится — мы на ушах стоим!
Хит покосился на Мередит.
— Что ты имеешь в виду, Чарли? Прием.
— Федералы наступают на пятки. А у тебя в кабинете трое из окружной комиссии дымятся от злости.
— Федералы? Ты о чем?
— О ФБР! Понятия не имею, откуда они прознали. Мы никому не сообщали. Но они в курсе! Дело дрянь. Отсюда звонил один человек — ты знаешь кто. И вдруг нежданно-негаданно нам на голову валятся федералы и хотят забрать твою подружку. Прием.
В свете приборов было заметно, как окаменело смуглое лицо Хита.
— Значит, у этого стервеца и агенты ФБР в
— Расскажешь об этом большому начальнику, — отозвался Чарли.
Хит выругался и ударил кулаком по рулю. Мередит вздрогнула.
— Я не могу отдавать ее в руки купленным агентам. Если звонил только Дельгадо, нетрудно догадаться, что он вызывал Календри. И вдруг оказывается, что задействованы фсдералы. Эти агенты явно на содержании. Если арестованная попадет к ним в руки, то никогда не увидит зала суда.
— У тебя нет выбора. Игра сделана. Если ты ее не привезешь, тебе крышка. Прием.
Мередит прислонилась к дверце и стиснула руками колени. А Хит сидел и смотрел на радио.
— Не могу, — наконец произнес он.
— Мастерс? — В динамике послышался сердитый голос. — Это вы, Мастерс? С вами говорит Рой Ферпоссон. Вы меня слышите?
Шериф вздохнул. Только этого не хватало. Окружной прокурор.
— Я вас слышу, Рой. Не кричите так громко. Прием.
— Везите эту Календри обратно. Немедленно. Я ясно выразился? Не знаю, где вас черти носят, но советую поспешить. Если через шесть часов ее не водворят в камеру, где надлежит быть арестованной, можете попрощаться со значком шерифа.
— Рой, ее жизнь в опасности. Глен Календри связан с воротилами преступного мира.
— Чушь! — В динамике затрещали помехи, и Мередит подпрыгнула. — Что вы несете: воротилы преступного мира! Вернитесь на землю! Вам грозят серьезные неприятности. Эта дамочка потчует вас всякой нелепицей, а вы слушаете и верите!
— Это не нелепица, Рой. Я это только что понял на собственной шкуре. Трое неизвестных пытались столкнуть меня с дороги. А когда выскочили из машины, мне показалось, что наступил День независимости . Пришлось попрыгать под девятимиллиметровыми очередями из «узи». Думал, не выберусь. Прием.
— Сукин сын! Что вы такое говорите? Слушать даже не хочу! Вы их уложили?
— А что надо было делать — ждать, пока они меня изрешетят? Прием.
— Дьявольщина! — В динамике загрохотало: видимо, Ферпоссон треснул кулаком о стол. — Вы понимаете, что наделали?
— Спас свою задницу. Прием.
— Вы, вероятно, убили трех агентов ФБР.
— Рой, — вздохнул Хит, — агенты ФБР не сталкивают людей с дороги, а потом не открывают огонь, даже не показав значков. К тому же я проверил: ни у одного из них нет никаких документов — ни фэбээровских, ни каких-либо других.
— Хватит, Мастерс! — взревел Фергюссон. — Везите ее сюда! Поняли? Шесть часов и ни минутой больше. Мы не хотим неприятностей с федералами. И если вы нам их устроите, мы вас распнем, прежде чем поджарят нас самих!
Хит отключил рацию. Мередит не знала, что сказать, как будто слова имели какое-то значение. На карту поставлена его карьера. Теперь шерифу ничего не оставалось, как отвезти ее обратно в город.
Хит положил руки на руль и уронил на них голову. Похоже, его надо было уговаривать.