На войне Дунайской(Документальная повесть)
Шрифт:
Скобелев послал самого младшего из своих ординарцев — волонтера Сергея Верещагина к Имеретинскому с запиской Зотова и подозвал Хоранова — дежурного офицера от осетинской сотни.
— Хорунжий! Почему мы не взяли Плевну?
Такой вопрос Скобелева привел бы в смущение каждого младшего офицера. Но Хоранов был одним из тех, кто по завету Героя Отечественной войны Дениса Давыдова держался перед начальством так же смело, как перед противником.
— Осмелюсь спросить, ваше превосходительство?
— Спрашивай.
— Помните
Генерал скорбно усмехнулся:
— Верно, хорунжий. Поймали мы вора в Плевне, но он не отпускает нас. Вырвемся ли?
— Вырвемся, ваше превосходительство!
— Как?
— Надо втянуть голову в себя, вот так. Пригнуться и ударить лбом по турецким зубам. Потом повернуться, лягнуть его в брюхо и, дай, бог, ноги.
— Удивительно! У вас военный талант, хорунжий. Много раз вы были дежурным ординарцем при мне, теперь справляйте эту должность всегда.
— Рад стараться, ваше превосходительство!
Они стояли на кургане, наблюдая за неприятельскими ложементами. Артиллерийские гранаты со свистом и шипением проносились над головой. Иногда турецкие пули плюхались по траверсу хода сообщения, земля сыпалась на золото генеральских эполетов. Скобелев соблюдал нахимовский обычай — иметь щегольский вид в сражении.
— Орлов уехал?
— Так точно, ваше превосходительство. Его чуть не задело гранатой — фуражку снесло. Так и ускакал с непокрытой головой.
— Была бы голова, фуражка найдется. Вот что, хорунжий, выводите сотню осетин из лощины.
— Слушаюсь!
— Турки зашевелились. Сейчас пойдут. Ударить в шашки!
— Слушаюсь, ваше превосходительство — в шашки.
Серый «Араб» понес Хоранова к балке, где стояла готовая к бою сотня осетинских всадников.
В этом районе бой вели батальоны Либавского пехотного полка. Они настолько привыкли к атакам турок, что действовали автоматически.
Скобелев следил за полем боя и, когда надо, высылал последние крохи «резерва» на подмогу.
На этот раз турки были отброшены только после штыкового контрудара. Но они невольно ввязались в рукопашную схватку потому, что задние цепи, не видя ничего впереди, напирали на передних, шли «навалом» — волна за волной. Все перемешалось.
В этот момент Хоранов вывел осетинскую сотню из укрытия. Либавцы отскочили назад, давая дорогу коннице. Часть сотни шла со стороны оврага, другая половина — от окопов.
Не услышал Скобелев протяжного «алла», боевой клич горцев «Тох! Тох!» и русское «ура» либавцев — все слилось в невероятный гул. Диким стадом бросились турки в город. Если бы Плевна стояла на ровном месте, от турецких таборов не осталось бы ничего. Но крутые скаты плевненской
Одному взводу всадников, под командой Хоранова, удалось перехватить на левом фланге толпу бегущих аскеров. Осетины погнали их вдоль по фронту. В это же время урядник Гайтов повел десяток всадников перед самой линией брошенных противником окопов, пытаясь «столкнуть» турок на главную поляну, к Кришинской дороге. Это ему не удалось, аскеры рассыпались во все стороны, но не миновали удара Хорановского взвода.
Сеча длилась всего несколько минут, но все предполье редутов Скобелева было густо усеяно телами зарубленных аскеров.
— Хватит! — проговорил генерал. И горнист, стоящий на вершине наблюдательного пункта, заиграл «отбой». Это было как нельзя кстати — новая цепь турок подходила из города и могла в любой миг открыть губительный огонь по коннице.
С неохотой покидали осетинские всадники поле боя. Многие по-монгольски тащили на аркане пленных. Кое-кто еще гонялся за аскерами, пока злой окрик сотника Шанаева не заставил их вернуться к оврагу.
Хоранов привез в седле раненого турецкого офицера, сдал его ротмистру Есиеву и направился к генералу.
В этот день на участке главного скобелевского редута турки не решались больше на вылазку. Но их тяжелые батареи открыли шквальную стрельбу по кургану и оврагу — это была месть за дерзкий налет конницы. По приказу Левиса, Есиев перевел всадников в другое место, и гранаты турецких орудий рвались в пустом овраге.
Перед закатом солнца Скобелев сидел в маленькой землянке и писал донесение командиру Западного отряда генерал-лейтенанту Зотову:
«…Деятельное содействие стрелкам и либавцам оказала сотня осетин, рассыпанная мною в цепь, левее цепи стрелков. Вообще поведение Осетинского дивизиона в эту кампанию, по беспримерному самоотвержению и рыцарской храбрости, выше всякой похвалы».
В ночь на 2-е сентября кавалеристы Владикавказско-осетинского полка, после отправки раненых, подобрали на подступах к скобелевским редутам сотни ружей и сабель, брошенных турками. Сотник Индрис Шанаев отвез эти трофеи в тыл и сдал начальству.
Русские войска ушли с Зеленых гор. Командующий кавалерией генерал Леонтьев приказал трем сотням Владикавказского полка, под начальством войскового старшины Энгельгардта, отступать последними в том случае, если турецкие войска вздумают преследовать отходящую пехоту русских.
В этом случае, — говорил генерал Леонтьев, — Вся конница должна броситься на противника и умереть, если то будет нужно, но не выдать пехоты.
Но турки присмирели и не выходили из окопов.
Обескровленные полки и бригады правого крыла Дунайской армии отступили за Богот.