На все времена
Шрифт:
– Именно об этом призе я мечтал долгие часы и не стану торопиться предъявить на него права. Не стоит столь нежному созданию, как вы, обонять неприятные запахи, которые я принесу с собой с поля. Молю о вашей снисходительности: позвольте мне вымыться и переодеться, ибо я не хочу беседовать с вами в подобном виде.
– Беседовать? – повторил кто-то. Остальные расхохотались.
Абриэль согласно кивнула, благодарная за любую отсрочку. Но, даже немного успокоившись, она не могла отвести глаз от уродливого пореза на щеке. Из него все еще сочилась кровь, и Абриэль,
– Сэр Рейвен, позвольте мне зашить рану на вашей щеке. Прошу проводить меня в солар.
– Мне следовало бы вымыться…
– Думаете, я не знаю, как пахнет от человека, который трудился весь день?
Снова общий смех.
– Раны нужно очистить, – непререкаемым тоном заявила она.
– Я мог бы пойти в шатер целителей, – предложил он, к ее удивлению.
Но Вашел улыбнулся и обнял его за плечи.
– И ждать, когда до нашего победителя дойдет очередь? Вздор. Абриэль – сама искусный целитель.
И Абриэль вместе с Рейвеном зашагали к замку. Она ощущала жар, исходивший от его тела. По его лицу катился пот, волосы влажно липли к вискам. Ей показалось, что он прихрамывает на правую ногу, но Абриэль ничего не сказала: женская интуиция предупреждала, что он слишком горд, чтобы признаться. И почему-то от сознания этого у нее стало тепло на душе.
В парадном зале никого не было, если не считать слуг, накрывавших столы к вечернему пиршеству и с любопытством поглядывавших на парочку, которая молча шла к противоположной двери. Абриэль была рада оказаться в темных, освещенных только факелами коридорах замка.
Они вошли в солар, и Абриэль растерялась, не увидев служанок, но потом поняла: девушки тоже ушли повеселиться. Но это означает, что они с Рейвеном окажутся одни в комнате, которая вдруг показалась ей очень маленькой.
Абриэль нервно огляделась в напрасной надежде, что из какого-то укромного уголка внезапно появится запоздавшая служанка. Но, не дождавшись никого, была вынуждена смириться с тем обстоятельством, что ей придется самой лечить его рану.
Тяжело вздохнув, Абриэль расправила плечи и напомнила себе, что она целительница и находится здесь по единственной причине: сделать все, чтобы излечить этого человека. То же самое она была обязана сделать для всяких мужчины, женщины и ребенка, нуждавшихся в помощи. И то, что сейчас в помощи нуждается именно Рейвен Сиберн, не имеет никакого значения.
Но тут он закрыл дверь и прислонился к ней спиной, не спуская хищного взгляда с Абриэль. И внезапно тот факт, что перед ней был Рейвен Сиберн, и они остались одни в комнате, приобрел для нее огромное значение. Невероятно огромное.
Глава 14
– Где прикажете сесть? – спросил Рейвен.
Абриэль ответила не сразу. Не стоило смотреть на влажную от пота ткань, липнувшую к каждой мышце на его широкой груди, чтобы знать: это свидание наедине – хуже, чем глупость. Ей грозит неминуемая опасность. И все же Абриэль широко раскрытыми глазами уставилась на него, как на нечто необыкновенное, хотя была твердо уверена, что позже горько пожалеет, если немедленно не объявит, что, к сожалению, ему нет нужды садиться, поскольку она передумала и он может отправляться в шатер целителей.
Но кровь со щеки капала на широкую грудь, и, несмотря на грозившую ей опасность, она не могла позволить, чтобы рана загноилась.
– Можете сесть на скамью у огня, – выдавила она наконец, стараясь говорить самым деловитым тоном. – И если вам не слишком тяжело, подвесьте котелок над огнем. Он уже полон воды.
Он выполнил ее просьбу и принялся стягивать тунику.
– Что вы делаете? – рассердилась она. Он удивленно поднял брови:
– Разве вы не пообещали обработать мои раны? Абриэль кивнула, сконфуженная его вопросом.
– Предпочитаете обрабатывать их сквозь одежду? – осведомился он, спокойно разглядывая ее, словно такой способ лечения был вполне естественным.
– Нет, я только… я думала… Простите. Конечно, вы должны раздеться.
Он принялся раздеваться и поморщился.
– Вам необходима помощь, – заметила она, шагнув к нему.
– Возможно, – согласился он. – Я, пожалуй, пошлю за оруженосцем. Кровь в нескольких местах засохла, и мне трудно стащить тунику через голову.
Абриэль закусила губу, взвешивая, что хуже: раздеть Рейвена или рискнуть еще больше времени провести наедине с ним, потным и полуодетым, пока тот пошлет за оруженосцем.
– Не стоит, – отказалась она, решив, что лучше поспешить. – Поскольку я уже здесь, могу помочь не хуже оруженосца.
Она старалась не выдать владевших ею чувств: страха, дурного предчувствия и, нужно признаться самой себе, волнения. Она не хотела быть наедине с ним, помогать раздеваться, ощущая, как внутри все дрожит.
Абриэль придвинулась ровно настолько, чтобы коснуться его протянутой рукой, но он резко развернулся, сократив опасное расстояние вдвое, и поднял руки над головой. Абриэль вцепилась в подол туники и резко дернула.
Рейвен издал какой-то странный звук – то ли крик, то ли стон, и Абриэль немедленно застыла.
– Думаю, – пробормотала он, подбираясь настолько близко, что она ощутила его дыхание на своей шее, – что это лучше делать очень медленно.
При всей своей невинности Абриэль была женщиной достаточно мудрой, чтобы понять: не одна только боль причина его затрудненного дыхания. Его не меньше, чем Абриэль, тревожила их близость: она слышала это в его грубоватом выговоре и видела в блеске глаз.
– Да, это один способ, – согласилась она, еще крепче вцепившись в тунику. – Но я считаю, что лучше сорвать ее одним движением. Вот так.
Она немедленно подкрепила свои слова действиями.
– Кровь Господня, девушка, – пробормотал он.
– Простите, что причинила вам боль, но лучше как можно быстрее покончить с этим. Или я была слишком жестока? – встревожилась она.
Его попытка фыркнуть закончилась долгим приступом кашля.
– Немного, девушка. Совсем немного. И я благодарен за заботу, какой бы ни была цена. Вы настоящий ангел милосердия.