На Юг, к Земле Франца-Иосифа
Шрифт:
Узнал я, что действительно во время стоянки «Фоки» у острова Гукера зимой несколько человек из экспедиции во главе с В. Ю. Визе приходили на мыс Флора и оставили здесь почту. Визе жил несколько дней в том маленьком домике, где жили мы с Конрадом. Вот почему этот домик сохранил еще следы недавнего пребывания людей. В. Ю. Визе зимой же был и на острове Белл. Пришлось мне узнать при этом такую новость, которую не мешало бы знать мне несколько ранее, когда я был на острове Белл.
Оказывается, что на северо-западном берегу острова, очень недалеко от того места, куда уходили мы искать гнезда гаг и смотреть, что такое представляет из себя «гавань Эйра», стоит и сейчас дом, построенный лет сорок тому назад Ли-Смитом. Дом этот хорошо сохранился, годен для жилья, и там даже имеется небольшой склад провизии. Недалеко от дома лежит хороший бот, в полном порядке.
Когда мы ходили на северный берег острова, то не дошли до этого домика, может быть, каких-нибудь 200 или 300 шагов.
Тяжело сознавать, что сделай мы тогда лишние эти 200 или 300 шагов и возможно, что сейчас бы сидели на «Фоке» не вдвоем с Конрадом, а все четверо. Не спас бы, конечно, этот домик Нильсена, который в то время слишком уже был плох, но Луняев и Шпаковский, пожалуй, были бы живы. Уж одна находка домика с провизией и ботом сильно подняла бы дух у ослабевших людей. Пожив дня три на острове Белл в этом домике, мы, конечно, отправились бы далее не на каяках, а на боте, все вчетвером, имея достаточно провизии и даже зная, где находится экспедиция Седова, так как В. Ю. Визе оставил в этом домике записку. Не попали бы мы тогда и в ту бурную погоду, которая унесла нас в море и которая была гибельна для Луняева и Шпаковского. Тяжело сознавать все это, но и бесполезно, так как не вернуть прошлого, не воскресить погибших. Очень удивились прибывшие на «Фоке», что я не прочел их писем, повешенных в банках около дома на мысе Флора, и спросили у меня, почему я так поступил, но я и сам не мог объяснить этого. Пришло, правда, мне в голову следующее соображение. Из писем я узнал бы, что «Фока» зимует у острова Гукера в 45 милях от мыса Флора. Что бы я сделал тогда? Конечно, мы отправились бы с Конрадом туда, так как побоялись бы, что «Фока» оттуда пойдет прямо в море, без захода на мыс Флора. Пошли бы мы на каяке, так как бот, который мы нашли на мысе Флора, был слишком тяжел для двух человек, в особенности там, где можно было ожидать встречи со льдом; пошли бы мы не ранее 18 или 19 июля, то есть тогда, когда я оправился от своей болезни настолько, что мог плыть на каяке. Путь мы выбрали бы, конечно, по западную сторону острова Нортбрук, то есть проливом Мирса, так как здесь мы видели свободную воду, а восточный проход был для нас незнаком и, кроме того, он казался слишком открытым для плавания на каяке.
«Фока» же пришел именно этим восточным проходом 20 июля, так что мы с ним разошлись бы дорогой. Придя к острову Гукера и не застав там судна, мы должны были плыть на мыс Флора обратно и сделать таким образом два конца в 90 миль, то есть такой же путь, как от мыса Мэри Хармсуорт до мыса Флора. Путь этот достаточно велик и полон всевозможных случайностей для людей, плывущих на каяке, не говоря уже про то, что за это время нашего путешествия «Фока» мог бы уйти дальше в море.
На другой день с утра мы все принялись за разборку дома и амбара и перевозку леса на судно. Работа эта заняла несколько дней, так как погоды были все время ветреные и сильно задерживали погрузку.
Провизию, собранную нами и сложенную в кладовую при большом доме, пришлось перенести в маленький домик, в котором мы жили. Из запасов «Фоки» туда же добавили еще консервов, сухарей, кое-какой провизии, 500 штук патронов, две винтовки, палатку и прочие необходимые вещи, которые нам самим когда-то хотелось иметь и которые, конечно, пригодятся вольным или невольным Робинзонам, которым суждено в будущем очутиться на мысе Флора, – этой спасательной станции полярных стран.
Нельзя сказать, что на «Фоке» все чувствовали себя очень уверенно, в полной безопасности. Малый запас топлива и неизбежная при этом встреча со льдом многих смущала. Не доверяли уже и старику «Фоке», который сильно тек. Отливать воду приходилось ручной помпой регулярно два раза в день всем личным составом и каждый раз часа по три, не менее. Все невольно вздыхали: «Эх, только бы добраться благополучно до дома».
23 июля сильная зыбь при SSW ветре заставила «Фоку» сняться с якоря и перейти в бухту Гюнтер, по северную сторону острова. На мысе Флора оказалось два совершенно одинаковых бота – другой лежал дальше на запад, и его было решено взять с собой на «Фоку» на случай, если судно затрет во льдах и дальше придется спасаться на ботах.
Ну вот, наконец, дождались мы желанной минуты, наконец-то мы находимся на движущемся судне, слышим мерный стук винта и шипение пара. На острове, в запаянных банках, мы оставили две записки: одну от Кушакова, а другую от меня, в которой я описываю судьбу экспедиции лейтенанта Брусилова.
Вот содержание этой записки:
«Штурман паровой шхуны „Св. Анна“ В. И. Альбанов и матрос А. Конрад отправляются с мыса Флора на паровой шхуне „Св. мученик Фока“ экспедиции старшего лейтенанта Седова.
История экспедиции лейтенанта Брусилова такова: в октябре 1912 года шхуна „Св. Анна“ была затерта льдами в Карском море и прижата к Ямалу на широте 71°45’, где и простояла полмесяца. SO-вым ветром шхуна, с окружающим льдом, была оторвана от берега и стала дрейфовать на север. Дрейф этот продолжался до 10 апреля 1914 года, когда штурман Альбанов с 13-ю матросами покинули шхуну на широте 82°55,5’N и долготе 60°45’ О, чтобы пешком достигнуть обитаемой земли. Продолжать дрейф на шхуне осталось всего, считая с командиром Брусиловым, 10 человек, и провизии у них должно было хватить еще на полтора года. Через два дня со шхуны было получено сообщение, что ее место: широта 83°18’N и долгота 60° О. В расстоянии около 40 верст от судна матросы Пономарев, Шабатура и Шахнин повернули обратно на судно вследствие утомления, а Альбанов продолжал путь на юг с десятью человеками, фамилии которых следующие: Максимов, Луняев, Архиреев, Шпаковский, Баев, Губанов, Конрад, Нильсен, Смиренников и Регальд. 3 мая матрос Баев, уйдя на разведку, обратно не вернулся, и, несмотря на поиски в течение трех суток, найден не был. 9 июня идущими была усмотрена земля на SO, куда и направились. Высадиться на эту землю, которая оказалась ледником Уорчестер на Земле Александры, удалось только 26 июня. 29 июня прибыли на южный берег мыса Мэри Хармсуорт, где увидели свободное ото льда море. Так как на 10 человек осталось только два каяка, могущих поднять только пять человек, то решено было разделиться на две партии, из которых одна пошла на двух каяках, а другая партия пошла на лыжах вдоль берега по острову. Береговая партия, соединившись с плывущими на мысе Ниль, сообщила, что в пути умер матрос Архиреев, который все последнее время был нездоров. Совершенно не имея провизии и затрудняясь добывать ее, решено было каякам двигаться быстрее и постараться достигнуть скорее мыса Флоры. Придя на мыс Гранта, где было назначено свидание с идущими пешком, и прождав их напрасно больше суток, каяки пошли к острову Белл, куда и прибыли 5 июля. Дорогой заболел, а в ночь на 6 июля умер матрос Нильсен, который был похоронен на острове Белл. 7 июля оба каяка направились к мысу Флора. На первом пошли штурман Альбанов и матрос Конрад, а на втором – матросы Луняев и Шпаковский. На полпути поднялся сильный ветер от N, против которого каяки выгребать не могли, и их понесло в море. Первый каяк успел прихватиться за большую плавучую льдину, другой же каяк скоро скрылся из виду. Зыбь была крупная, и помочь каяку было нельзя.
8 июля, при затихающем ветре, первому каяку удалось подойти опять к острову Белл, где он простоял до утра 9 июля. Не дождавшись пропавшего каяка и не видя даже его, решено было идти на мыс Флора, где и высадились того же 9 июля. 15 июля Конрад на каяке отправился на мыс Гранта, но не на нашел там партии, идущей пешком, и 18-го утром вернулся обратно на мыс Флора. 20 июля к мысу Флора подошла шхуна „Св. мученик Фока“, и члены экспедиции Седова, узнав историю пропажи людей экспедиции лейтенанта Брусилова, выразили согласие идти на шхуне на поиски пропавших, как только удастся погрузить на судно дрова. На мысе Флора и на мысе Гранта будут оставлены склады провизии и других необходимых предметов.
(Эта записка Альбанова, найденная спасательной экспедицией на судне «Герта» в 1914 году, хранится ныне в Центральном государственном архиве Военно-морского флота (ЦГАВМФ, ф. 404, оп. I, д. 306, 244).
Глава XI. Домой!
Около 9 часов вечера мы снялись с якоря и пошли, нет, не пошли, а поползли к острову Белл, рассчитывая посмотреть сначала, нет ли пропавших моих спутников в гавани Эйра. «Фока» не идет, а торжественно «шествует» со скоростью 2 или 3 мили в час. Это «шествие» – свойство всех почтенных полярных ветеранов, которым торопиться некуда и не с кем конкурировать, и надо думать не о быстроте хода, а об экономии в топливе. Старик «Фока» сейчас имеет топлива дня на три, на четыре, и с этим запасом ему надо постараться уйти как можно дальше. Хорошо будет, если мы встретим поменьше льда и побольше попутных ветров. Но будем надеяться на лучшее, худшее само придет.
Вчера не нашел времени записать в дневник, так как теперь я тоже стою вахту, а остальное время так незаметно проходит, что едва остается времени для сна. В 2 часа ночи мы подошли к северо-западному берегу острова Белл и увидели домик Ли-Смита. Положительно не могу себе представить, как не заметили мы этого домика раньше. Он стоит на низком открытом месте и очень приметный. Мы были восточнее его; сюда не пошли, так как здесь все было занесено еще снегом. Дом, насколько удалось рассмотреть в бинокль, очень хорошо сохранился. Сделан из досок, и, по-видимому, легкой постройки, так как со всех сторон его поддерживают какие-то тяги. (Дом Ли-Смита выстроен по типу норвежских дощатых построек довольно прочно. Построил его английский яхтсмен Ли-Смит в 1880 году в качестве убежища на случай гибели судна. Кроме довольно холодного приюта, в этом доме Альбанов ничего бы не нашел. Дом не вполне достроен, без печей. Некогда Джексон устроил в домике склад провианта, но, видимо, сам же использовал его, так как при посещении Пинегиным 31 марта 1914 года в домике имелось всего 5–6 банок консервов и 150 килограммов каменного угля. – Прим. Н. В. Пинегина). На берегу хорошо виден и бот, перевернутый вверх килем.
Да, не судьба была нам найти этот домик с провизией и ботом 19 дней тому назад. Возможно, что мы не хотели сюда идти и потому, что пролив этот тогда еще стоял и низкий берег казался береговым припаем. Впрочем, мало ли почему не пошли мы сюда; просто не знали о существовании этого домика, а каждый уголок обойти мы не могли. Никаких следов пребывания людей на чистом снегу заметно не было. На всякий случай стали звать свистками, а через четверть часа пошли далее к мысу Гранта.
К этому мысу подойти не удалось, так как вдоль всего берега нанесло много льду, который стоял плотной полосой шириною около четырех миль. Пробиваться в этом льду ближе к мысу на «Фоке», с ограниченным запасом топлива, было рискованно. Решили повернуть в море. Если бы кто-нибудь был на мысе Гранта, то, конечно, услыхал бы свистки и увидел бы судно. Но ни одной похожей на человека фигуры мы не могли рассмотреть ни на мысе, ни на льду, отделяющем его от нас. Повернули и пошли на S. Сначала шли мы под парусами, а потом пустили и машину; часов около 12 дня острова Земли Франца-Иосифа стали скрываться из виду. Прощай, мыс Флора!
Льда не видели целые сутки. Сегодня около 3 часов ночи мы увидели-таки лед, который стал нас мало-помалу отжимать к W. Правда, этот лед был не сплоченный, но все же идти в нем одними парусами трудно. Температура воды понизилась. В полдень наша широта равна 78°23’. Это хорошо. Дров еще осталось на полтора суток, и потому сегодня к вечеру воспользовались попутным ветром, остановили машину и пошли только парусами, под которыми «Фока» идет очень хорошо, несмотря на то, что теперь он совершенно пустой. Идем, лавируя между льдинами в среднем на SW истинный. Днем, проходя мимо большого ледяного поля, видели на нем медведицу с двумя медвежатами. Дали свисток, медведи так проворно пустились наутек, что скоро скрылись из виду. На «Фоке» есть четыре живых медвежонка, из которых трем пошел уже второй год. Самая большая из них – медведица «Полынья», или «Полыха», имеет очень серьезный вид. Все они совершенно ручные, и если сидят на цепи, то только потому, что любят безобразничать и воровать все, что только попадется. К людям они относятся очень миролюбиво, с собаками играют, а когда повздорят, то попадает больше медведям, чем собакам. При всяких «недоразумениях» между медведями Пинегин очень смело бросается с плетью водворять порядок. Плеть эта называется «самоучитель».