На Юге, говорят, теплее
Шрифт:
Чувствовала, как меня начинает гнуть к земле. Я взяла большой пятилитровый бутыль воды и поставила его в тележку. Сегодня хочу помыть Алису и себя хоть немного привести в порядок. Жаль, не нашла ножниц, нам обеим пора бы подстричься.
Я еле подняла воду на тот же этаж, на котором мы ночевали. Решила подняться повыше, чтобы даже случайный незнакомец, будь то мародёр или просто скиталец, не нашёл нас ни в коем случае. Компании нам ни к чему. Алиса предлагала свою помощь, но она сама весила как эта вода. Хотела бы я сказать, что преувеличиваю. За последний год этих путешествий в никуда Алиса из полненькой девочки превратилась в вешалку для своей старой одежды. Её некогда круглые щёчки и маленький второй подбородок спрятались глубоко, оголив череп с выпирающими скулами. Голубые глаза казались жемчужинами на песочного, нездорового цвета лице.
Мои часы ещё шли каким-то чудом. И сейчас был час дня. Я решила, что сегодня ещё переночуем здесь, а дальше отправимся дальше. Мне так повезло, что в часах Гриши, которые он мне отдал перед смертью, есть и компас. Наши шансы найти свой потерянный рай ещё оставались, хотя надежда медленно гасла. Если бы не Алиса, уверена, я висела бы в петле на ближайшем от тела Гриши дереве.
– Что будешь?
– Лапшу с курицей.
Я достала пакетик и открыла его с одной стороны. Специи, похожие на вкус курицы, я высыпала немного внутрь, зажала пачку пальцами и встряхнула несколько раз. Алиса протянула свои руки с отросшими ногтями и взяла пакетик, достав квадрат сухой лапши как мороженое. Она грызла эту лапшу, и у меня слёзы на глаза наворачивались. Как бы я хотела накормить её настоящим мясом, а не этой дрянью.
Сама съела то же самое. После этой лапши во рту неприятный вяжущий вкус. Но лучше уж это, чем вкус собственного желудка в горле.
Алиса не любила принимать душ, а теперь ей это приходится делать в моём присутствии и с моей же помощью. Она ноет, но скорее для вида, ведь понимает, что иначе ей не справиться. Мы зашли в одну из раздевалок, подальше от того места, где спим. Пространства тут много, и можно вылить всю воду для мытья и не бояться затопить территорию, где спим. Я раздела Алису догола, сняв с неё всю грязную одежду, пахнущую потом и взрослеющей девочкой. Она закрывала низ под пупком, где уже пробиваются тоненькие чёрные волосики. Я вылила немного воды из бадьи на болтающуюся на тонкой девчачьей шее голову, и Алиса зажмурилась, будто вода может щипать глаза. Под её стопами образовалась серая лужа из грязи и ставшей немного вязкой воды. Набрав в ладони чуть-чуть шампуня, я стала расплетать Алисины чуть ли не окаменевшие волосы. Они трудно поддавались процессу, и Алиса порой всхлипывала, когда ещё один узел или колтун попадался мне под руку.
Всё мытьё заняло почти час, и большая часть времени ушла на голову Алисы. Теперь хоть немного чистые волосы волнистыми прядями облепили тонкие плечи дочери. Я старалась отводить взгляд от её тела, которое она старалась прикрыть от меня. В этом полумраке она выглядела ещё более худой, чем было на самом деле. На рёбрах натянута тонкая бледная кожа, и два соска похожи на прыщики, а не на грудь будущей девушки. Я вытерла Алису полотенцем и одела в чистую одежду. Ну, как в чистую, в прополосканную в реке, что мы перешли вброд три дня назад. Обе по колено вымокли, но другого выхода не было, моста над рекой я так и не увидела.
Алиса выглядела как беженка из бедной страны. Теперь уже жёлтые колготки торчали из-под моей старой кофты с капюшоном. Сейчас на улице тепло, и можно обойтись без штанов поверх чулок или тех же колготок. Я ещё раз её расчесала и поцеловала эту девчушку во влажную щёку. Она сморщилась, словно надкусила лимона. Её было неуютно, неудобно. Её нагота уже становилась неподобающей в моём присутствии, и мы обе это прекрасно понимали.
Алиса помогла мне самой помыть голову, но вот остальные части своего тела я тщательно протёрла влажными салфетками. Эти запахи уже притупились для моего носа, и обоняние привыкло не реагировать остро на всё, что выделяет тело, но я отвела Алису за кассовую стойку и усадила на расстеленный спальный мешок, прежде чем уединиться в примерочной. Я плотно закрылась пыльной шторкой. В полной темноте наугад я вытирала похудевшие бёдра и между ними, а использованные салфетки бросала в угол. Вряд ли кто-нибудь меня будет ругать за то, что я так мусорю.
Ощущение чистоты было очень слабым, но оно подняло настроение. Я хотя бы смогла сменить трусики.
Алиса улыбалась, глядя, как я выхожу из примерочной. Будто бы она знает мой секрет, и я не догадываюсь, что она его знает. Моя маленькая, любимая хитрюшка.
Я села рядом, и моя дочка упала головой мне на сложенные колени. Я гладила её по чистым волосам, думая о том, сколько мы вдвоём преодолели и сколько ещё нам жизненно необходимо превозмочь. Эти мысли внушают буквально животный страх, но я должна терпеть и бороться. Я не могу себе позволить, чтобы жизнь Алисы была вечно такой. Должно же быть там что-то, на Юге?
Обязано. Просто обязано быть.
Глава 2
Алиса долго не могла уснуть. Её что-то беспокоило, и сквозь сон она постоянно бормотало что-то невнятное. Она постоянно пыталась выбраться из спального мешка и встать. Я буквально хватала её за руки и укладывала обратно, пыталась успокоить, но ничего не помогало, пока она просто не уснула чуть крепче. Ко мне сон вообще не шёл.
Я думала о чём-то. Порой мысли переключались на уставшие, намозоленные ноги. Тянущая тупая боль вообще не покидала меня, и стоит мне чуть отвлечься, как мозг начинает сигнализировать лишь об одном – ноги скоро перестанут двигаться так же быстро и долго, как вчера, и с каждым днём будет всё хуже и хуже. Долгие отдыхи, дня по два-три, положение дел особо не меняли. Иногда кажется, что однажды я усну так глубоко, что не замечу, как ноги унесут меня неизвестно куда без моего ведома.
Алиса дёрнулась ещё раз, зарывшись лицом поглубже в мешок. Я вздрогнула, и перед глазами мелькнули маленькие чёрные звёздочки. Этот магазинчик погрузился в такую тьму, что разницы между открытыми и закрытыми глазами не было. Я могла лишь представлять всё то, что нас сейчас окружает – с десяток другой манекенов и склизкий мох снаружи. Чувство безопасности было ложным, но эти часы безмолвия позволяют немного отдохнуть. Если б только Бог знал, как я хочу выспаться на мягкой огромной кровати, под белым и пушистым одеялом, из-под которого меня вытащит, как заигравшуюся кошку, Гриша…
Сон показался секундой. Я закрыла глаза в полной тьме, а проснулась уже тогда, когда летнее солнце встало в небе, пробиваясь сквозь стеклянную крышу. Спина сильно затекла, словно я выключилась и пролежала в одной позе всё это время. Я повернула голову и увидела, что мешок Алисы пуст.
Я вскочила. Меня чуть не вырвало, а ком в горле встал как кость от курицы. Я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я огляделась по сторонам – никого. Я растолкала манекены до того, как проверить – они стояли на тех же местах, что и вчера вечером. Голова одного из них отвалилась при ударе от пол и покатилась впереди меня к выходу. Но не успела я выбежать на этаж, как передо мной появилась Алиса с салфетками в руках.
– Мам, ты чего шумишь?
Я комками глотала воздух и пыталась сформулировать чётко хотя бы одну мысль. Хотелось отругать Алису и одновременно поблагодарить, что она до сих пор жива. Я взяла её за плечо и завела внутрь, проверив, что за ней никто не идёт. Сев за кассой, она уставилась на меня, стоящую словно Колосс Родосский с широко расставленными ногами.
– Куда… где ты была? – я сама ощущала, как гнев пробивается сквозь мой «сдержанный» тон. Внутри бушевал ураган эмоций, хотя всё обошлось, кажется.