На Юге, говорят, теплее
Шрифт:
Захлёбывающийся мотор затих, но фары ещё горели. Тени мелькнули по бензоколонкам и, извиваясь как водоросли в воде, стали уменьшаться. А это значило, что они идут сюда.
Когда шаги тяжёлых сапог уже отгремели у самого входа, я услышала всхлип Алисы, и по спине пробежали мурашки ужаса. Я заткнула рот руками и уставилась на дверь, за которой сейчас сидит моя дочка, в полной темноте и маленьком пространстве. Фонарик? Я дала ей фонарик? И это всё…
– Денис, посмотри там… – пьяный голос скомандовал, прозвучав совсем хрипло.
Металлические набойки зазвенели слева от меня, за несколькими пустыми стеллажами. Я поджала колени поближе к себе и накинула капюшон. Я надеялась стать похожей на груду мусора, или, на худой конец, на труп. На что мне приходится рассчитывать? Это просто смешно.
Судя по голосам, их было трое. Только если оставшиеся не ждали в машине. У них нет фонарей кроме тех, что были у машины снаружи, и они ходили в темноте. У меня было чувство, что они намеренно ищут именно меня, и больше никого. Я услышала металлический щелчок, за которым последовал неприятный запах. Заправка медленно наполнялась сигаретным дымом, и таким едким, что лёгкие стало сводить. Лихорадочный кашель был уже на подходе. Я подумала, что если бы Гриша курил, то я бы хоть немного была привыкшей к смогу сигарет, но нет, всё складывалось в худшую сторону, и я опять услышала всхлип Алисы, чуть более громкий, чем предыдущий. У неё там, наверное, всё меньше и меньше становилось воздуха, а этот мерзкий сигаретный дым заберётся куда угодно. Скорее всего он уже медленно просачивался через тонкую щель под дверью, превращая подсобку в газовую камеру.
Шаги стихли, но я уверена, что никто не покидал заправку. Мародёры просто встали, и звук скрипучих вдохов, а затем и громкие выдохи делали это помещение вообще не пригодным для нахождения.
– Дай сигаретку…
– Пошёл в п*зду! Ты в машине уже две стрельнул. У Володи две ещё осталось и всё, а ехать ещё несколько часов. У меня уши свернутся в трубочку.
– Ничего, потерпишь, дай сигаретку.
– Дай ему, – послышался женский голос. – Не жмись.
– Вот ты и дай, тебе есть что.
Глухой звук удара, потом смех. Они стали выходить, решив даже не проверять кассу. Хотя, на кой им деньги? Сейчас они никому не нужны, а всё вокруг буквально пустовало. Алиса присвоила себе последнее, что здесь было – детский комикс.
Голоса звучали снаружи ещё какое-то время, но слова я не смогла разобрать за звуком запущенного мотора. Мимо дверей проехала машина, белая, с толстыми полосами ржавчины на боку. Выхлопной дым смешался с сигаретным, мой рот наполнился воздухом, толчком вылетевшим из лёгких, но застрявшим у сомкнутых губ. Как только звук свистящих тормозных колодок и шум мотора стал хоть немного тише, я зашлась в кашле. Горло драло, и я не могла остановиться. Алиса вышла сама, светя на меня включенным фонариком.
– Выключи, быстро! – я успела сказать два слова между приступами кашля. Свет мгновенно пропал, и сдавленный плач Алисы добрался до моих горящих ушей.
Алиса подошла ко мне и села коленями на голый пол. Она обняла меня за плечи, и я стала медленно успокаиваться, пока сигаретный дым оседал в помещении и в моих лёгких. Внутри словно насыпали болтов, от чего дышать было так же трудно, как тащить за спиной тяжёлый рюкзак.
В глазах потемнело, и я думала, что сейчас упаду в обморок. Я привстала и припала спиной к стене, стукнувшись затылком. Алиса тут же подползла ко мне и прыгнула мне почти всем телом в руки. Её тело беззвучно содрогалось, она вытирала сопли, текущие рекой, рукавом кофты. Алиса уткнулась в мою грудь лицом и дышала жаром.
– Всё хорошо. Теперь всё хорошо. Успокойся.
Конечно, она не успокоилась. Днём мертвец, вечером мародёры. Где бы мы ни были – они всегда одинаковые. Пьяные и злые. Насильники и убийцы. Они забирают всё, что хотят. Решают, кому жить, а кому умереть. Хуже животных. Для таких война – курорт и лишний повод устраивать полный хаос вокруг. Война закончилась, а люди как ненавидели друг друга, так и ненавидят.
Я увидела в ночном мраке открытую подсобку. Темнота внутри была ещё более плотной, чем здесь, и я поверить не могла, что Алиса смогла провести там эти несколько ужасных минут. Что чувствовала маленькая девочка, запертая в полной темноте? Я её бросила, но теперь она здесь, цела и невредима. Я тоже, мы ещё живы, но измотаны, как физически, так и морально. Внутри откуда-то у меня поднялась ненависть, и в первую очередь к самой себе.
Я подумала, что Алиса уснула, но она лишь просто перестала плакать. Она подняла голову и посмотрела на меня. В достаточно светлой ночи я видела два блестящих от слёз глаза. Пора укладываться, попробовать снова.
Я собралась с силами и передвинула стеллаж ближе к кассе так, чтобы наши ноги не были видны даже тогда, когда мы вытягиваемся в полный рост на полу. Нас накрыла тень. Я оставила рюкзаки в подсобке, достав оттуда лишь спальные мешки. Алиса не стала спать в своём, и мы легли вдвоём на мой. Она забилась головой мне под руку и быстро уснула. Её мерное дыхание мне в бок медленно усыпляло и меня. Я стянула часы с руки спящей дочери и посмотрела на время. До шести утра осталось пять часов. Я думала об этом, когда медленно засыпала.
Конечно, сны были ужасными.
Глава 3
Прошло два дня с тех пор, как мы чуть не попались мародёрам. Мы шли по той же дороге, переночевав однажды в кустах, как я и боялась, и одну ночь провели в заброшенном доме на обочине. Деревянный, красивый, но внутри абсолютно пусто. Мебели нет было вообще, лишь сгоревший пол посередине комнаты напоминал ритуальный круг. Меня страшило то, что с каждым днём мы ели всё меньше. Это плохо, но у меня и у Алисы уже начинались рвотные позывы при каждом приёме пищи. Наши желудки уже не могли принимать одну воду и сухую лапшу, и я всё чаще замечала кровь на салфетках, когда вытиралась после туалета, в который превращался каждый подходящий для этого куст.
Шаги Алисы становились более беспорядочными. Мы двигались всё медленнее и медленнее, сильно отдаляя момент, когда доберёмся до Юга. Я давно носила в себе мысль о том, чтобы остановиться на долгое время. Не на день или два, а на неделю и больше. Нам нужен отдых, иначе тела откажут как машина без топлива. Я посмотрела на карту, ближайший город примерно в двадцати пяти километрах от нас, но дорога к нему ведёт ровно вправо от того маршрута, которого мы должны придерживаться. Я спросила Алису, и она согласилась, безвольно кивнув поникшей головой. Ей уже плевать.
Мы свернули с дороги и пошли к городу, где точно должен оказаться хотя бы один торговый центр. Нам необходимо пополнить запасы и отоспаться. Снова риск и возможность погибнуть ни за что, но иного выхода нет, иначе заветный Юг так и останется недостигнутой точкой на старой смятой карте.
– О чём думаешь? – я посмотрела на дочь, глядящую ровно вперёд. Я нагнулась немного, чтобы увидеть её глаза. Они словно два стеклянных шарика, блестящие и пустые. – Алис? О чём задумалась?
– Помнишь мою игрушку? Оранжевый мышонок в зелёных шортах с подтяжками? У него ещё усы отвалились в первый же день?