На земле штиптаров
Шрифт:
— Нет таких святых, как прежде. Всюду хитрость, ложь и обман. Будь передо мной самый набожный марабут [10] или самый знатный шериф, все равно ему не поверю.
При слове «шериф» он бросил выразительный, полный недоверия взгляд в мою сторону. Теперь я знал, что он пережил, и понимал, на что он намекал. Поэтому я сказал ему:
— Ты прав. В этом мире много лжи и коварства. Но я хочу быть честным и откровенным с тобой. Я не штиптар и не шериф, я франк, не имеющий права носить зеленый тюрбан. Посмотри-ка сюда!
10
Марабут —
Я снял тюрбан и показал мою шевелюру.
— Господин, — испуганно воскликнул он, — какой ты отважный человек! Ты же рискуешь жизнью!
— О нет, это не так страшно. В Мекке, конечно, было опаснее, чем здесь, где живет много христиан.
— Так ты не мусульманин, а христианин?
— Я христианин.
— И носишь на шее хамайл — Коран, который написали в Мекке и который получают лишь те, кто бывал там!
— Да, я везу его оттуда.
— И при этом ты христианин? Не верю этому!
— Я тебе докажу. Вспомни, что ваш Мухаммед преклонял в молитве колени перед Иисусом Христом, Сыном Божьим. Разве не мусульманин это сказал?
— Нет, не может быть. Ты клевещешь на нашу веру, но этим ты доказал, что ты христианин, франк. Быть может, именно ты подстрелил руку Манаху эль-Барше?
— Когда это случилось?
— Вчера вечером возле хижины Мубарека.
— Разумеется, это был я. Так я попал в того человека? Было темно, и я не мог различить людей. Ты знаешь об этом случае?
— Они постоянно говорили об этом. Так вы, наверное, те чужеземцы, что арестовали Мубарека и остальных троих.
— Да, это мы.
— Господин, прости, что оскорбил тебя. Конечно, я слышал о тебе только плохое, но зло, сказанное о ком-то дурными людьми, превращается в добро. Раз вы враги тех воров и мошенников, стало быть, вы хорошие люди.
— Теперь ты доверяешь нам?
— Да, господин.
— Так расскажи нам, как ты сошелся с этими людьми?
— Хорошо, господин. Слезь с коня и сядь на скамью. Отец уступит место на время моего рассказа.
— Благодарю тебя. Пусть он спокойно сидит. В его волосах седина, я же еще молод. Правда, у меня болит нога, поэтому я останусь лучше в седле. Рассказывай!
— Это было сегодня утром; я только встал, чтобы взяться за дневные дела. Туман был еще густ; в нескольких шагах от меня ничего не было видно. Вдруг я услышал, как к хижине подъехали всадники; они остановились и окликнули меня.
— Они тебя знали?
— Мубарек меня знал. Когда я вышел на улицу, то увидел четырех всадников, которые вели с собой вьючную лошадь. Один из них был Мубарек; в другом, когда рассвело и мы находились уже в пути, я узнал Манаха эль-Баршу, бывшего сборщика налогов из Ускюба [11] . Они направлялись в Ташкей и спросили меня, знаю ли я дорогу туда. Я сказал, что да, и они обещали мне бакшиш — не меньше тридцати пиастров. Господин, я бедный человек, и тридцать пиастров не заработаю за целый месяц. К тому же я знал Мубарека и почитал его за святого. Поэтому я с радостью согласился стать его проводником.
11
Ускюб — турецкое название города Скопье.
— Они сказали, зачем едут в Ташкей?
— Нет, но сказали, что их преследуют четыре штиптара, и просили не проговориться, куда я веду их.
— Это была ложь.
— Позже, конечно, я понял это.
— Где расположен Ташкей?
Это название переводилось как «деревушка, лежащая среди скал и камней». Поэтому я предположил, что она находилась высоко в горах. Корзинщик ответил:
— Она лежит к северу отсюда. От Радовиша туда не ведет ни одна дорога. Чтобы не заплутать, надо хорошо знать горы и лес. Деревня эта мала и бедна. Она расположена в том же направлении, что и Брегальница, если подниматься через Сбиганци.
Сбиганци! Это было как раз то место к северу от Радовиша, куда я хотел заехать, чтобы расспросить мясника Чурака о Дерекулибе и узнать побольше о Жуте. Так, может, и Мубарек хотел пробраться туда? Что, если там собралась вся честная компания?
— А еще перед тем, как вы отправились в путь, — продолжал я расспросы, — они не говорили тебе, чтобы ты ни о чем не обмолвился?
— Да. Мубарек рассказал мне, что в пути на них напали четыре штиптара, но они ускользнули от этих разбойников. Штиптары одержимы кровной местью; они хотят расправиться с ним и его спутниками и, наверное, последуют за ними вдогонку. Ему надо пробраться на север, но он хотел бы объехать Радовиш стороной, потому что там его знают и штиптары могут разведать, куда он направился. Он очень точно описал вас. Вот только одет ты по-другому и едешь не на вороном скакуне. Нам велено было ничего не рассказывать тебе, если ты подъедешь к нашему дому и примешься расспрашивать о Мубареке. За это молчание он нас благословил. Потом мы отправились в путь. Когда рассвело, я узнал вьючную лошадь. Это была лошадь нашего свояка. Поначалу-то я подумал, что ошибаюсь, поэтому ничего им не сказал.
— Лошади этих людей выглядели очень уставшими?
— Разумеется! Когда они стояли возле дома, то обливались потом; пена капала у них с губ.
— Понятное дело. Если они приехали сюда спозаранку, значит, скакали очень быстро. Всю ночь ехать по такой дороге! Лошади наверняка выбились из сил. Рассказывай дальше!
— Все они ехали верхом, я же шел пешком. Однако я все время был впереди их. Я слышал обрывки их разговора, хотя говорили они вполголоса. Я догадался, что поначалу у них было только четыре лошади. У каждого была с собой поклажа. Потом, неподалеку от деревушки, — знаешь, где дорога идет по мосту, — они наткнулись на двух всадников; те подсказали им, что у моего свояка за домом стоят две лошади, а под навесом висит вьючное седло.
Я начал догадываться, о каком свояке идет речь, и перебил юношу:
— Я тоже проезжал мимо той деревушки и видел там только один дом с навесом. Под ним, как помнится мне, висело седло. Это был постоялый двор; он находился слева от моста.
— Это он, это он!
— Стало быть, его хозяин твой свояк?
— Да, он муж моей недавно умершей сестры.
— Я заезжал к нему.
— Так ты его видел, говорил с ним?
— Да. Значит, они обокрали этого беднягу. Когда я там был, лошадь паслась за домом.
— Это другая лошадь. Их было две. Было у него и два седла, одно для езды, а другое для перевозки грузов.
— А они ничего не рассказывали о двух всадниках, с которыми повстречались?
— Говорили что-то, но я не очень-то разобрался. Все повторяли про каких-то пегих [12] , но это же не люди, а лошади!
— В данном случае те и другие, люди и лошади.
— Эти пегие хотели на кого-то напасть и убить.
— Они хотели убить нас.
— Вас, господин? Почему?
12
«Аладжи» означает «пегий».