Шрифт:
На золотом крыльце сидели...
Вначале было слово, и это слово было - "выручай".
– Жора?
– Допустим.
– Выручай.
Вот так и начался наш разговор: с условного рефлекса, сработавшего не хуже, чем у собаки Павлова. Обычно, после
– Ты кто?
– спросил я.
– Веник, - заявил смартфон с легкой досадой в голосе.
– Не понял.
– Веник, Веня Климов!
– торопливо пояснял мобильник.
– Школа... пещера, речка, сплавы...
Ответил я не сразу. Детсадовская "горшковая кавалерия" и приключения в местах "куда мамка ходить не велела" - это, конечно, замечательные воспоминания, но было ещё кое-что.
Встретились мы с Климовым случайно на каком-то жутко официальном мероприятии: к тому времени давно уж друг друга из виду выпустили. Не подал мне тогда руки друг детства, сделал вид, что обознался я. С тех пор не стало для меня Веника, умер: помню, рюмку коньяку по такому случаю, не чокаясь, тяпнул.
Выходило, воскрес господин олигарх Климов, с просьбой к смертному обратился. Сбылась мечта идиота - пришло время отмщенья, но перегорело же давно.
– Не ожидал, - выдавил я.
– Я всё объясню, - мгновенно отозвался Климов.
– Можешь подхватить меня в центре?
– Где?
– Соборная, три.
– Жди.
Подъехав по адресу, я выглянул из машины, выискивая на улице рафинированного олигарха. Подходящих типажей не обнаружил, зато какой-то хипстер радушно помахал рукой и двинулся в мою сторону. В этом доходяге сквозило нечто, но... Я бы не узнал Веника, даже если бы столкнулся с ним в прихожей собственной квартиры. Лысая, как коленка, башка, круги под глазами, взгляд полусонного карпа, трёхдневная щетина, пуловер, джинсы, кеды.
– Нет, не наркотики, - Веник, захлопнул за собой дверь.
Я промолчал лишь потому, что пытался спрятать выдох облегчения: не станет умолять дать денег на дозу.
– Рак, - невесело улыбнувшись, сказал он.
– Но я не бедная обречённая собачонка, страждущая сострадания. Договорились?
Я кивнул и протянул ему руку.
– Я не извиняться приехал, хотя, и за этим тоже, - сказал Веник, когда мы встряли в пробку на Ватутина.
– Да, извини. Это сложно и долго объяснять, но иногда ради хорошей сделки приходится жертвовать многим. При других обстоятельствах, в другом месте и окружении всё было бы совершенно иначе, поверь.
– А ты попробуй, Веник, раскрой мне глаза на прозу жизни. Я же не скудоумный вроде, пойму, - сказал я, чтобы он знал - расчет между нами пока не состоялся. Не думал, что в ответ он начнёт нести ахинею, но я слегка ошибся:
– Прости за откровенность, Жора, но человек, знаешь ли, в принципе одинок: рождается, живёт, страдает и умирает сам - никто за него этого не сделает. Компании собираются для войн, работы и развлечений. Погуляли, поболтали, разошлись, и каждый переключается на себя, на что-то повседневное, обыденное, личное. Выходя из гостей, захлопнув за собой дверь, ты вздыхаешь с облегчением - ты освободился от глупой роли, от душной маски. И там, за дверью, там тоже вздыхают и с ненавистью смотрят на гору грязной посуды, на крошки на полу. С одиночеством нужно смириться, с ним нужно научиться жить.
– Ну, ты брутальный тип! Ты мне это в виде конспекта сделай, а то я ни хрена не понял! Ладно, проехали. Забей. Кто старое помянет...
Пора было закрывать эту неприятную нам обоим тему. Тем более что его попытка прояснить ситуацию выглядела не то, чтобы жалко, но как-то уж слишком витиевато.
– Предлагаю заехать в одно уютное местечко, выпить по чашечке кофе.
Он кивнул и продолжил уже по делу:
– Пещеру страха помнишь? Мне надо туда попасть.
Из оторопи меня вывели протяжные гудки машин сзади.
– Тебе или нам?
– Одному мне не обойтись.
Вот так, приезжает друг детства, оплевавший всю душу, и сходу просит пойти с ним в пещеру, в которой мы когда-то оба едва не наделали в штаны.
– Зачем?
– вопрос я урезал сознательно: как поймет, так и ответит. С одной стороны - зачем это мне? С другой - зачем туда лезть в принципе?
– Мне нужно убедиться кое в чём, - пространно ответил Веник.
– Знаешь, при других обстоятельствах я бы запросто... Вот почему ты обратился именно ко мне, а? Сдалась мне эта пещера! Я что, жить без неё не могу?
– я не выдерживал напора его зашкаливающего эгоизма.
Веник оказался готов к моему демаршу, потому принял его без эмоций.
– На это есть масса причин, - сказал настолько тихо, что мне почти пришлось оттопыривать ухо.
– Во-первых, так уж вышло, что ты единственный, кому я могу доверить это, не заботясь о последствиях. Во-вторых, ты вообще помнишь, зачем мы туда лезли?
Разумеется, мы искали клад, пиратские сокровища. Мы были детьми, и как настоящие активные адекватные дети, мы находили приключения на собственные задницы по дюжине раз в день.
– Ты рассчитываешь, что я куплюсь на какой-то глупый клад? Веник, ты не заметил - я уже взрослый дядя, и я знаю, где надо искать клады! Они растут на моих участках! Ты знаешь, я держу бизнес: у меня есть маленький питомник. Так вот, я выкапываю свои сокровища тысячами! И они неплохо расходятся, между прочим.
– Купишься, - сказал Веник без доли сомнений.
– На случай, если там вдруг не окажется клада, я тебе его организую. Акциями. Ликвидными!
– Ты решил, что придумал оригинальный способ нанимать друзей? Так ты его придумал!
В клад я не верил, но уловил одно - если прижимистый Веник готов расстаться с энной суммой, значит, ему, стоящему уже одной ногой в могиле, позарез нужно в пещеру. При таких делах, я и безо всяких бонусов не смог бы отказать в помощи. С другой стороны, если ему не нужен клад, то что ему нужно? Похоже, что в горе можно найти нечто в разы более ценное.
Город рядом, но места там дикие. С одной стороны гору сточила река: меловые берега обрывистые, рыхлые, по ним никому не подняться. Две другие стороны срезаны оврагами, заболочены. Детьми, в паводок, мы заплывали на плоту в устье оврага, причаливали, где склон казался преодолимым. То был наш собственный Эверест и мы покоряли его. Отцовские мусаты впивались в землю, мы карабкались на самый верх, чтобы просто заорать там во всю глотку. Почти наверняка нас никто не слышал, но какое это имело значение...