Набат
Шрифт:
Я счастлив сообщить, что Хранилище Прошлого и Будущего извлечено из руин Твердыни в целости и сохранности. Мантии первых серпов не повреждены и в скором времени станут экспонатами передвижной выставки, организованной под эгидой Межрегионального музея Ордена. Найденные бриллианты сосчитаны и будут разделены поровну между всеми регионами. Коллегии, представителя которых не было при извлечении Хранилища, могут потребовать свою долю, обратившись в коллегию серпов Амазонии.
Мне известно, что некоторые регионы, ссылаясь на свои географические размеры
Я лично покидаю место операции, но здесь остается значительное число судов из различных регионов — они продолжат подъем артефактов. Желаю всем, принимающим участие в этом скорбном, но необходимом процессе, всяческой удачи. Да вознаградят вас морские глубины сокровищами и драгоценной памятью о тех, кого мы потеряли.
— С уважением,
почтенный серп Амазонии Сидни Поссуэло, 2 августа Года Кобры
9 Побочные эффекты
Наниты-целители, должно быть, не слишком хорошо справлялись со своими задачами, потому что Цитра чувствовала себя отвратительно.
Дело было не столько в боли, сколько в постоянной дурноте. Суставы ее задеревенели до такой степени, что казалось, будто их никогда не удастся ни согнуть, ни разогнуть. Цитру тошнило, но ей не хватало сил даже на то, чтобы блевать.
Комната, в которой она очнулась, была ей знакома. Не конкретно эта комната, а такой тип помещений вообще. Было в здешнем умиротворении нечто искусственное. Свежесрезанные цветы, приглушенная музыка, рассеянный свет, льющийся неизвестно откуда… Палата центра оживления.
— Вот вы и очнулись, — сказала медсестра, в этот момент вошедшая в комнату. — Не пытайтесь говорить — пусть пройдет еще часок. — Медсестра принялась бродить по палате, проверяя то, что в проверке не нуждалось. Похоже, она нервничала. «Интересно, — подумала Цитра, — что может заставить медсестру центра оживления нервничать?»
Цитра закрыла глаза и попыталась разложить ситуацию по полочкам. Если она в центре оживления, значит, до того она была квазимертва, — однако Цитра никак не могла вспомнить обстоятельств своей смерти. Чем глубже она исследовала собственную память, тем больше ее охватывала паника. Причины ее последней гибели прятались за дверью, которую мозг девушки еще не был готов открыть.
Ну хорошо. Цитра решила оставить память в покое и сосредоточилась на том, что ей было известно. Ее зовут Цитра Терранова. Нет, погодите… не совсем так. Она была кем-то еще. Ах да — она серп Анастасия. Они с серпом Кюри куда-то поехали. Куда-то далеко.
Твердыня!
Вот куда они поехали! Какой прекрасный город! И там, в этом городе, с ними что-то приключилось. Что?
В ней разрасталось зловещее предчувствие. Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох, и еще один, и еще. Пока придется удовлетвориться тем, что память потеряна не окончательно; воспоминания вернутся, как только она
И потом — скоро здесь появится серп Кюри и введет ее в курс дел.
В отличие от Цитры, Роуэн вспомнил все в тот самый миг, когда очнулся.
Он вспомнил, как они с Цитрой, одетые в великолепные мантии серпов-основателей Прометея и Клеопатры, обнимали друг друга, в то время как Твердыня погружалась в пучину Атлантики. Но мантии оставались на них недолго.
Момент, когда они с Цитрой стали единым целым, был кульминацией всей жизни Роуэна. На короткий, слишком короткий миг, все остальное потеряло значение.
А затем их мир внезапно перевернулся опять, но уже в другом смысле.
Тонущий город на своем пути в глубину наткнулся на какое-то препятствие. Хотя их с Цитрой склеп защищала прочная наружная оболочка, она не заглушала скрежета рвущейся стали, которым сопровождалось крушение Твердыни. Последовал страшный толчок, и сейф резко накренился. Манекены с мантиями упали прямо на Цитру и Роуэна — словно серпы-основатели бросились в атаку, желая помешать их союзу. А затем из своих ниш посыпались бриллианты — тысячи камней обрушились на них, словно град.
Цитра и Роуэн противостояли всему, не разнимая объятий и шепча друг другу: «Тихо, тихо. Все хорошо. Все будет в порядке». Конечно, это была неправда, и оба сознавали это. Им придется умереть — если не прямо сейчас, то скоро. Вопрос времени. Их единственным утешением были они сами, и они черпали его друг в друге и в понимании того, что смерть наверняка не будет окончательной.
В сейфе иссякло электричество, и все погрузилось во тьму. Магнитное поле тоже отказало, и внутренняя камера рухнула вниз. На мгновение воцарилась невесомость. Содержимое камеры подлетело вверх, а затем, когда Хранилище упало на внешнюю стенку сейфа, посыпалось на Цитру и Роуэна. К счастью, мантии приняли на себя большую часть удара, как будто серпы-основатели теперь решили защитить их.
— Все? — спросила Цитра. — Это конец?
— Не думаю, — ответил Роуэн, ощущавший, что движение продолжается. Тряска становилась сильнее. Они с Цитрой лежали в углу между стеной и полом камеры. — Кажется, мы на каком-то склоне и скользим вниз.
Прошло полминуты, и еще одно сильное сотрясение оторвало их друг от друга. Что-то ударило Роуэна по голове — что-то достаточно тяжелое, чтобы оглушить. Цитра нащупала его в темноте еще до того, как он успел высвободиться и найти ее.
— С тобой все в порядке? — спросила она.
— Кажется, да.
Скольжение прекратилось. Единственными звуками, доносившимися до их ушей, были отдаленный скрип напряженного металла да печальный тонкий посвист уходящего воздуха.
Но из Хранилища Прошлого и Будущего воздух не вытек, и в него не проникла вода — на что и рассчитывала серп Кюри, запечатывая их в сейфе. И хотя Твердыня располагалась в зоне субтропиков, температура океанского дна одинакова по всей планете — едва один градус выше точки замерзания. Склеп охладится, и их тела хорошо сохранятся. С момента падения сейфа на дно прошло лишь несколько мгновений, а Роуэн уже почувствовал, что воздух вокруг стал значительно холоднее.