Набат
Шрифт:
Грейсон предпочел не открывать правду — что Грозовое Облако вообще не возилось, оно точно знает, где Грейсон находится в каждый момент времени. Но у Облака была причина для промедления. Как была причина и для того, чтобы не предупреждать Грейсона о похищении.
«Нужно было, чтобы все происходящее казалось похитителям достоверным, — объяснило Облако уже после свершившегося факта. — Единственный способ достичь этого — сделать так, чтобы оно и впрямь было достоверным. Можешь не беспокоиться — настоящая опасность тебе никогда не угрожала».
Каким
— Они не собирались причинить мне вред, — сказал Грейсон Мендосе. — Они просто чувствуют себя потерянными без Грозового Облака.
— Как и все прочие, — подхватил Мендоса. — Да только это не дает им права вытаскивать тебя посреди ночи из постели. — Он сердито покачал головой, но сердился он скорее на себя, чем на похитителей. — Мне следовало бы это предвидеть! Агенты Нимбуса ловчее обращаются с задним мозгом, чем другие люди, и, конечно же, они не преминули найти того, на ком нет клейма негодника.
Похоже, Грейсон зря надеялся остаться неизвестным. Просто он по натуре своей не любил выделяться. А сейчас оказался в буквальном смысле единственным в своем роде. Парень не имел понятия, как использовать такой козырь, но подозревал, что придется этому научиться.
«Надо поговорить» — сказало Облако в тот день, когда затонула Твердыня, и с тех пор не переставало разговаривать с Грейсоном. Оно сообщило, что тому предстоит сыграть ключевую роль, но не уточнило, в чем же эта роль заключается. Облако не любило выдавать ответы, за полную достоверность которых не могло поручиться, и хотя оно очень хорошо умело предсказывать последствия, оно все-таки не было оракулом. Облако не могло предугадывать будущее, оно лишь просчитывало вероятности. Его хрустальный шар затягивала дымка.
Курат Мендоса нервно забарабанил пальцами по подлокотнику.
— Эти проклятые нимсы наверняка не единственные, кто тебя ищет, — сказал он. — Нам следует выдвинуться на передовой рубеж.
Грейсон догадывался, к чему все идет. Будучи единственным человеком, контактирующим с Грозовым Облаком, он больше не мог прятаться; пришло время, когда его роль должна обрести форму. Он мог бы попросить совета у Облака, но не хотел этого делать. Надо признать: период, когда он ходил в негодных и не слышал от могучего искусственного интеллекта ни единого слова, был ужасен, но за это время Грейсон стал независимым. Он научился принимать решения и разбираться в ситуациях без посторонней помощи. Если он сейчас выступит из тени на свет, то это будет его и только его решением.
— Мне надо стать общественным деятелем, — сказал он. — Расскажи миру обо мне… но на моих условиях.
Мендоса посмотрел на него и заулыбался. Грейсон почти что видел, как закрутились шестеренки в голове курата.
— Да, — проронил Мендоса. — Мы должны хорошо тебя продать.
— Продать? — переспросил Грейсон. — Вообще-то это не то, что я имел в виду, я же не кусок мяса.
— Верно, — согласился курат. — Но правильная идея, поданная в точно рассчитанное время, может доставить такое же удовольствие, как и отличный бифштекс.
Именно этого Мендоса и дожидался! Он ждал разрешения обставить подмостки для выхода на них героя. Идея должна была исходить от Грейсона, потому что если бы ее выдвинул Мендоса, парень заупрямился бы. Возможно, это дурацкое похищение имело и положительные последствия — оно открыло Грейсону глаза, заставило взглянуть на дело в широкой перспективе. И хотя курат Мендоса сам втайне сомневался в своем тонизме, в последнее время присутствие Грейсона заставило его усомниться в собственных сомнениях.
Мендоса был первым человеком, поверившим Грейсону, когда тот сказал, что Грозовое Облако по-прежнему разговаривает с ним. Курат почувствовал, что вокруг этого парня выстраивается некий грандиозный замысел, и кто знает — может, Мендосе в этом плане тоже найдется местечко?
— Ты попал к нам не просто так, — сказал он Грейсону в тот знаменательный день. — Это чудо — Великий Резонанс — резонирует во многих смыслах.
И вот спустя два месяца, сидя в машине и обсуждая великие планы, Мендоса ощутил, как силы и отвага наполняют его. У сидящего рядом скромного молодого человека есть высокое предназначение: поднять веру тонистов, а с нею и его, Мендосу, на совершенно новый уровень.
— Первым делом тебе понадобится имя.
— У меня уже есть имя, — сказал Грейсон, но Мендоса отмел его замечание.
— Оно заурядное. Тебе надо подать себя миру как нечто совершенно неординарное. Что-то такое… ультра-супер. — Курат взглянул на собеседника, пытаясь увидеть его в более возвышенном, более лестном для того свете. — Ты бриллиант, Грейсон. И чтобы ты засиял, нам надо заключить тебя в достойную оправу!
Бриллианты.
Четыреста тысяч бриллиантов, заключенные в склепе внутри другого склепа, утеряны, покоятся на дне океана. Стоимость каждого из них недоступна пониманию смертных. Ибо это не обычные драгоценности. Это камни серпов.
Примерно двенадцать тысяч таких бриллиантов красовались на пальцах живых серпов — ничтожное количество в сравнении с самоцветами, находящимися в Хранилище Прошлого и Будущего. Их там было достаточно для удовлетворения нужд человечества в прополках на многие эпохи вперед. Достаточно, чтобы надеть на пальцы новых серпов от нынешнего времени и до конца света.
Они были идентичны. Они были совершенны. Ни единого изъяна, кроме темного ядра, — но оно было не изъяном, а элементом дизайна.