Набат
Шрифт:
— Внимание. Придется делать незапланированную посадку в Тюмени. Пристегните ремни.
Лица окружающих потеряли улыбки. Луцевич отправился к пилотам.
Когда он вернулся, его встретил немой вопрос: что случилось?
— Неприятности в Зоне. Обитатели потеряли контроль над радиацией.
И будто въелась в кожу отвратительная пыль, занесенная сюда непонятной бурей. Слова Луцевича никого не успокоили.
Самолет закончил снижение и, ударившись шасси, побежал по тверди. В иллюминаторы, кроме редких аэродромных огней, ничего не видно, темень. Только почудилось Судских, будто приподымается полог неба у дальней кромки: голубой цвет менялся неуловимо на синий, синий — на фиолетовый.
— Там сидит фазан, — сам себе сказал Тамура, но все услышали и, кажется, поняли его печаль.
Они спустились на землю и, как по команде, обратили лица в одну сторону, где сполохами северного сияния менялись цвета у края неба, только не в северной стороне, а значительно южнее.
Подобно поспевшему до багровой кожуры яблоку, налился край неба густой кровью, и вдруг ярчайший снег стал быстро выползать из-за этой багровости, Светлело быстро, как днем в тропиках, и заметно потеплело. Они недоуменно оглядывались, к ним спешили сотрудники аэропорта, сбегались пассажиры других рейсов, будто здесь их спасение, и не вспышка тревожила их: на посадку заходил самолет, абсолютно черный среди ярчайшей видимости.
— Фотоэффект и, как следствие, галлюциноз, — первым опомнился Луцевич. — Без паники, друзья, успокойтесь!
Самолет приземлился, как обычно, пробежал положенное расстояние и замер на рулежке. Обычный, стандартный цвет фюзеляжа с отчетливой надписью: «Российские авиалинии». Никто не успокоился, ожидая другие непонятные превращения. Испуг блуждал среди них.
Командир их самолета спустился наконец по трапу. Он держал связь с Москвой.
— Что там? — спросил Луцевич.
— Конец Зоне…
Небу постепенно возвращался обычный цвет ночи в крап-ках звезд, огни аэропорта стали освещать свое пространство.
— Есть жертвы?
— Нет, — ответил пилот Луцевичу. — Эффект от вспышки потрясающий, но жертв нет. Ни у нас, ни в Европе.
— Я думал, будет землетрясение, — промолвил в тишине Тамура.
— Ни слова об этом. Пока все спокойно.
— Не так страшен черт, как его малюют, — вернулась к Луцевичу его неунываемость.
— Он собирается лететь, — сказал Тамура.
«Лиловый — к большой воде», — подумал Судских, но смолчал. Сбоку прижималась Лайма. Ее прикосновение успокаивало лучше любых слов. Защитник он, мужчина в конце концов? Еще и помолодевший…
— Да. Продолжается. Ценой своих жизней обитатели Зоны спасли планету. Все вернется на круги своя.
— Так уж и все? — не исчезла настороженность. — Я не ребенок, Игорь. Скажи, ты много знаешь, будет наш малыш жить в спокойном мире? Кончится наконец вражда на планете?
Он не стал говорить ей о грядущем потопе. Зачем сейчас поминать унылую капель, тенеты мороси? И бог знает, случится ли он…
— Эй, командор, — окликнул его Луцевич. — Заснул, что ли? Дальше летим!
конец