Набег
Шрифт:
Сколько ни кричи — до луны долетит крик, а отец не услышит. Сколько ни рыдай, всю землю затопи слезами — отец не почует. Умер отец, и последняя мысль его была, что Василько негодяй и предатель. Как ему было знать, что делал Василько у потайного хода, что из шалости, из озорства отпирал он ворота, а не для того, чтобы врагам путь открыть… А кабы успел Василько ворота отпереть, не под валом выли бы половцы, а ворвались бы в детинец, всех поубивали бы. Какую муку испытал отец, спуская стрелу с тугого лука родному сыну в несмышленую голову! И никогда, никогда не рассказать, не объяснить,
Ненадолго откатившись, половцы приближались вновь. Спешившись и заслонившись сверху щитами, так что с башни казались они огромной черепахой, укрытой железом, кожей и медью, начали они рубить изгородь наружного вала и сбрасывать бревна в ров. С двух сторон обнажился мост. По очищенному от изгороди пространству галопом промчался половец, таща за собой на поводу двух коней, запряженных в длинное бревно. Наверху, на башне, Василько натянул лук Микулы Бермятича. Половец победно выл, закинув вверх голову. Пущенная с башни стрела попала ему в горло. Половец упал, но уже десятки рук подхватили бревно, подняли, побежали с ним к воротам. Бревно с грохотом ахнуло в них. Вздрогнули ворота, но удар выдержали.
Бревно било в ворота до самого заката. Сверху на половцев сыпались стрелы, валились камни, выливались расплавленная смола и кипяток. Но, казалось, врагам не было числа. Все новые руки хватались за бревно и, раскачав его, вновь и вновь ударяли в ворота. Ров до моста наполнился людскими и конскими трупами. Завидка попросил Василько:
— Дай мне ключ от водяных ворот.
Василько посмотрел на него сухими блестящими глазами:
— Зачем тебе?
— Во рву полно луков половецких, стрел. Как стемнеет, пойду себе добывать.
— Дурак! — сказал Василько. — Ворота тебе не игрушка, недаром они заперты. Ты что хочешь, чтобы половцы за тобой следом вошли? Возьми мой лук, старый.
— Да он мал, — возразил Завидка.
Но Василько отвернулся, не захотел говорить. Тогда Завидка молча взял маленький лук, с обидой поворошил тупые охотничьи стрелы в колчане, выбрал одну, прицелился и, вздохнув, спустил тетиву.
Под вечер половцы, немного отступив, разложили костры и стали варить мясо в треногих котлах.
Защитники детинца, выставив сторожить несколько лучников, тут же на стене наскоро поели и прилегли отдохнуть, как жнецы в страду ненадолго засыпают на недожатом поле.
Глава IV
ВОДЯНЫЕ ВОРОТА
Господин Глеб в который раз обошел стены и убедительно попросил всех лучников, чтобы, пока луна еще не взошла, внимательнее следили они за рвом и если услышат шорох, то стреляли бы, не жалея стрел, потому что, возможно, разожгли половцы костры для отвода глаз, а сами под покровом темноты снова могут пойти на приступ. Затем он вернулся домой, сел в любимое свое высокое кресло в большой
Когда Георгий вошел, господин Глеб тихо сказал:
— Я тебя сегодня на крепостной стене не видел.
— Молоденек я еще, — ответил Георгий.
— Не так уж и молоденек, по пятнадцатому году. Моложе тебя там камнями в половцев кидали.
Георгий подумал, потом заговорил:
— Сам ты меня учил, батюшка, мудрой шахматной игре. В минуту опасности король прячется за турой, от противника заслоняется пешками.
— Да разве ты король? — воскликнул господин Глеб. — Под королем понимать надо власть, княжество, Киев. Мы же турой, крепостью, детинцем поставлены заслонять его, защищать своей жизнью.
— Один я у тебя сын и наследник, — упрямо сказал Георгий. — Не успею я жениться и детей родить — прекратится со мной древний наш род.
— О роде ты не беспокойся, — язвительно и гневно сказал господин Глеб. — Быть может, лучше было бы ему прекратиться.
Наступило молчание. Господин Глеб вздохнул и заговорил:
— Если ты боишься взойти на стену, может быть ты другую окажешь мне услугу? Еще два часа осталось до восхода луны. За это время проскочишь безопасно. Хочешь уйти из детинца?
Георгий не поверил своим ушам при нежданном этом предложении и переспросил:
— Как?
— Мы сможем продержаться два или три дня. Припасов хватило бы, может быть, и на неделю. Но все же одним нам половцев не отбить, и я на то не надеюсь. Послать гонца надо в Ростовец иль Неятин за помощью. Каждый человек, могущий держать в руках оружие, мне дорог. Половцев много — больше, чем нас. Хочешь, я пошлю тебя гонцом? Ежели ты боишься, то можешь не возвращаться с подмогой — скажешь, что я послал тебя в Киев. Но честью моей заклинаю тебя, серебряной моей сединой — торопись. Если за ночь не доскачешь ты до Неятина, если завтра к вечеру не будет подмоги, все мы погибнем… Вот тебе деньги на дорогу. — И он кинул на стол туго набитый кошель.
Глаза Георгия блеснули, но он спросил сдержанно:
— Как же мне выйти из детинца?
— С восточной стороны есть тайный ход, водяные ворота. Будь жив храбрый Микула Бермятич, пришлось бы поведать ему о моем позоре, что посылаю тебя, потому что худшего человека не нашел, все в детинце лучше тебя. А теперь ключ у меня, никто о том не узнает.
— Не было бы счастья, да несчастье помогло, — сказал Георгий и усмехнулся.
Вскипев, страшным голосом крикнул господин Глеб:
— Трус, ты смеешься! — и ударил его по лицу. Георгий прижал к щеке белый платок и опустил глаза.
— Смотри мне в глаза! Смотри! Что ты замыслил?
Но Георгий ответил спокойно и тихо:
— Будь покоен, батюшка, все исполню, как надо. Вихрем помчусь за подмогой. — И оскалился. — Ведь каждый шаг коня будет удалять меня от опасности. В моей это выгоде.
— Пойди, приготовься, — сказал господин Глеб, внимательно глядя на него. — Я сам выведу коня…
Некому было принести Завидке поужинать, и Куземка взял его с собой в кузницу. Здесь Завидка с жадностью поел горячих щей, попросил еще, но спать ложиться не захотел, а вышел.