Наблюдатель
Шрифт:
Шэд помрачнел и вернул хрустальный шар на стол.
— Ему показалось, что простого участия в делах верхнего мира уже недостаточно. С изнанки сборщики не могли ни во что вмешиваться. Только подсказывать, направлять, давать советы. Иногда. Но мир, хоть и улучшался, по мнению Хого делал это недостаточно быстро. Поэтому в какой-то момент наблюдатель посчитал, что для большей эффективности сборщикам нужно присутствовать на Ирнелле во плоти.
Я недобро прищурился.
— И вот тогда он вспомнил про изоморфов?
Контролер бросил в мою сторону острый взгляд.
— Это было самое простое и логичное решение. Другие сборщики этого не подтверждают, но велика вероятность, что и на создание изоморфов Хого решился
— И когда до самих изоморфов это дошло…
— Ему пришлось выбирать, как тому цветку — или губить свои планы на корню, окончательно смиряясь со своей скромной ролью в делах этого мира, или же…
— Действовать быстро и решительно в надежде на то, что победителей, как говорят в моем мире, не судят?
— Верно, — тяжело уронил контролер. — Воспоминания этой троицы говорят, что Хого выбрал второй путь. И остальные это решение поддержали. Потому что видели: помыслы наблюдателя по-прежнему были чисты. Хого не хотел ничего лично для себя. А все, что его заботило, это судьба вверенного ему мира.
Я скривился.
— И сколько народу они успели угробить ради того «чистого и светлого», что напророчил Ирнеллу наблюдатель?
— У собирателей было несколько неудачных попыток вселения, после чего «барьерники» забеспокоились. Однако Хого это не остановило.
— Еще бы. Он же уверовал в свою гениальность! И вдруг — такой пр-р-ровал!
Шэд спокойно глянул на выползшие у меня из-под верхней губы клыки, но я успокоился так же быстро, как и разозлился.
— Дальше я, пожалуй, могу рассказать и сам. Сперва расстроившись, потом обозлившись, а под конец и осатанев от череды неудач, которые просто не могли не выбесить такого упертого и верящего в собственную исключительность придурка… Хого… этот маньяк-перфекционист… вошел в раж и продолжал убивать изоморфов до тех пор, пока они не спохватились и не разбежались кто куда. Сражаться с собирателями было бессмысленно, поэтому войны как таковой и не случилось. Изоморфы попрятались в надежде, что сошедшие с ума сборщики образумятся. Сборщики, наоборот, очень старались найти новых «добровольцев». Причем наверняка они еще и искренне недоумевали, почему же дурные людишки не стремятся идти строем на алтари? Им же вот, на блюдечке все преподнесли! Только и нужно было, что еще чуть-чуть потерпеть. Зато теперь понятно, отчего наблюдатель так тяготился прожитыми на Ирнелле годами и считал себя политзаключенным…
Я горько усмехнулся и добавил:
— Когда работа спорится и есть желание творить, то годы летят — как мгновения. А когда тщательно выстроенные планы рушатся один за другим, то каждый день превращается в каторгу. Особенно, если ты живешь в теле дряхлого старика, которое само по себе похоже на тюрьму.
— Хого старался не тратить силы понапрасну, — кивнул контролер. — Поэтому переселение проводил, лишь когда возможности старого тела исчерпывались полностью. Для человеческой души это — нелегкое испытание, особенно если это чистая душа, уставшая от разочарований и многолетней борьбы.
— Но все же сил у него оставалось достаточно, чтобы продолжать войну. Открытых конфликтов изоморфы по-прежнему избегали, а когда стало ясно, что сборщики вычисляют их с помощью улишшей, «барьерники» рискнули разорвать все связи, чтобы их нельзя было отыскать. По крайней мере не всех сразу.
— И все же они не сидели сложа руки, — заметил Шэд. — Те, кто сумел выжить, придумали другой способ остановить собирателей.
Я покосился на погасший куб.
— Вот эти штуки?
— Да. Наблюдатель допустил ошибку, посвятив «барьерников» во многие тайны изнанки. К тому моменту, когда случился конфликт, изоморфы чувствовали себя на этом слое реальности вполне уверенно. Поэтому, как только стало ясно, что пощады не будет, они создали и установили по всему Ирнеллу вот эти устройства.
— Это они разрывают связь изнанки с реальным миром? — настороженно уточнил я.
— Не разрывают. Скорее, раздвигают их, как распорками. Чем дальше изнанка, тем сложнее нам перейти оттуда в мир живых. Поэтому «распорки» устанавливали до тех пор, пока связь между слоями реальности не стала совсем призрачной. И пока на Ирнелле почти не осталось мест, через которые мы можем сюда проникнуть.
— Но ты же говорил, что это опасно…
— Сборщики душ, вселившиеся в человеческие тела, еще опаснее, — возразил контролер. — Правила были придуманы не зря. Могущественная сущность вроде меня настолько тяжела для этого слоя мироздания, что одним своим присутствием способна ее повредить. Когда же таких сущностей сразу четыре…
— А наблюдатель что, об этом не подозревал?
— Он посчитал, что внутри человеческого тела угроза будет незначительной. «Барьерники», разумеется, об этом не знали. Скорее всего, они и не понятия не имели, что эксперимент по вселению все-таки закончился успехом. Все, чего они хотели добиться, это не допустить обезумевших собирателей в мир живых. Однако к тому моменту, как был запущен последний прибор, они уже оказались здесь. Внутри простых человеческих тел. И аппараты «барьерников» не изгнали, а всего лишь заперли эту четверку, превратив из богов в самых обычных узников. При этом вскоре выяснилось, что украденное тело долго не живет, поэтому каждые двадцать-тридцать лет собирателям требовалась замена. Ну а поскольку в человеческом облике читать чужие души сборщикам стало труднее, их силы уменьшились, а некоторые способности вообще пропали, то поймать изоморфов стало еще сложнее, в конце концов им пришлось действовать чужими руками, подключив к поискам Ковен.
— Только теперь изоморфы им понадобились еще и для того, чтобы освободиться из плена, — помрачнел я, когда Шэл умолк. — После чего с самого верха была развернута массированная пропаганда, где «барьерников» объявили исчадиями ада, а многое из того, что они создали, происками лукавого.
— Что-то вроде того. После этого на твоих коллег начали облаву с двух сторон. Тех, кого брали живыми, собиратели допрашивали лично, ища в памяти узников новые имена, лица и места, где прячутся уцелевшие изоморфы. Улишши, разумеется, защищали хозяев до последнего. Сборщики, в свою очередь, старались их не убивать, чтобы не получить дефектное тело, поэтому даже чтение душ не всегда приносило удачу. Только поэтому многим изоморфам удалось остаться неузнанными. И ни один из них не выжил во время попыток использовать их в качестве доноров. Правда, цена за это была уплачена огромная. «Барьерники» умирали, чтобы не попасть в руки карателей. При малейшей опасности они уходили на изнанку, спасая улишшей и собственные воспоминания, а вместе с ними — друзей и коллег. А пока Хого гонялся за призраками, оставшиеся в живых изоморфы лихорадочно работали над созданием приборов. И когда их установка была завершена, сборщики действительно оказались в ловушке, полностью утратив возможность переходить с изнанки в реальный мир и обратно.
Я прикусил губу.
— Зато потребность в наших телах возросла еще больше. Только теперь к чисто академическому интересу добавился еще и шкурный.
— Именно. Изоморфов в принципе было не так уж много, и большинство из вас к тому времени успели истребить. Поэтому вскоре сборщики переключили внимание на обычных людей. Особенно на людей с чистыми душами, тела которых, как они уже знали, более стойко реагируют на вселение. При этом замены стали требоваться все чаще. Каждое новое тело отнимало у собирателей силы, восполнить которые было негде. Приборы, созданные изоморфами, душили их все сильнее, однако «барьерники» спрятали свои творения надежно. И все до одного привязали к одному и тому же источнику.